|
|
| Архив - Восточногерманские студенты в СССР - Комментарии
Дорогие коллеги,
прежде всего, я бы хотела поблагодарить всех за искренний интерес к моему новому исследовательскому проекту. Все замечания и пожелания являются для меня очень своевременными, так как первоначальная концепция не лишена шероховатостей и предполагает дальнейшую шлифовку. По мере возможности я постараюсь прокомментировать некоторые Ваши пожелания и критические замечания и попытаюсь объединить ответы на вопросы обеих рабочих групп.
Я с удовольствием пойду навстречу пожеланиям уточнить исследовательский инструментарий и структуру исследования, прежде всего, понятия ?транснациональное?, ?трансфер знаний?, ?межпространственные биографии?. Я отдаю себе отчет в недостатках и противоречиях многих используемых мной концептов.
Сразу отвечу на вопрос о неуловимой ?восточногерманской идентичности?. Я не соглашусь с тем, что эта категория в большей степени применима к периоду после 1989 г. Сложно представить, что на протяжении 40 лет существования ГДР восточные немцы обходились без представлений о себе и других, без рефлексии по поводу своего места в меняющемся биполярном порядке, без осмысления своего отягощенного прошлого и без выстраивания конструкций будущего. Соответственно, мой интерес к ?восточногерманской идентичности? концентрируется в основном на периоде 1950-60-х гг., когда (не только по моим представлениям) происходило ее интенсивное формирование. Период после 1989 г. я бы скорее определила как ?ностальгию по утраченной идентичности?.
В своеобразии репрезентативности исследуемой группы восточногерманских студентов для меня кроется потенциал проекта. Совершенно очевидно, что в количественном плане этот показатель невысок. Однако в момент своего пребывания в СССР именно студенты были (добровольными или принудительными) выразителями внешнеполитических репрезентаций ГДР, а после своего возвращения, как носители особого опыта и представители элитной группы, они вынуждены были либо транслировать его в сопротивляющуюся среду, либо отказаться от него и ресоциализироваться. (Кстати, здесь очень важен вопрос челябинской группы о факторах мобилизации.) В любом случае, восточногерманские студенты являются своеобразными ?лакмусовыми бумажками?, позволяющими определить многие составляющие официальной и неофициальной восточногерманской, а также воображаемой внутриблоковой идентичности в целом.
Некоторые наработки imperial studies мне кажутся вполне применимыми к предмету моего исследования, если исходить из представления о социалистическом лагере как об империи. Соответственно, сквозь призму студентов предполагается реконструировать отдельную плоскость взаимоотношений ?центра? и ?периферии?, а также восприятия этих конструкций представителями научной и политической элиты. Несомненным плюсом будет привлечение используемого в постколониальных исследованиях концепта ?межпространственных биографий?, то есть биографий тех лиц, которые родились, приобрели первичную социализацию в одной части империи (метрополии или колонии), а получили высшее образование, а также сделали карьеру ? в другой, или наоборот.
Что касается отдельных утверждений, встречающихся в тексте проекта (укрепление элитного статуса через обучение в СССР, характеристика реполитизированной части поколения ?ГЮ?), то все они основываются на существующей исследовательской литературе и, разумеется, будут перепроверены на имеющемся материале.
Весьма полезными мне показались замечания относительно географических и хронологических референций. Дело в том, что первые делегации студентов обучались исключительно в вузах Москвы и Ленинграда, позже отдельные группы стали распределяться в провинцию, и только после массового наплыва в СССР студентов из развивающихся стран была сделана (не вполне убедительная) попытка разгрузить столичные вузы от студентов из СНД. Соответственно, в фокус исследования попадут и столичные, и провинциальные вузы, тем более что распределение в последние происходило по профильному принципу. Например, в Баку восточногерманские студенты обучались только в институте нефти и химии, а в Калинине ? только в мединституте. Предстоит выяснить, насколько отличался столичный и провинциальный опыт обучения.
В проекте неизбежно будет уделяться внимание и хронологическим цезурам внутри изучаемого этапа. Соглашусь, что верхняя хронологическая граница пока не связана с конкретной датой, может, ее подскажет материал. Но принципиальным для меня является встраивание в проект изучения эпохи советского ?застоя? и воздействия ?брежневской доктрины? на репрезентации соцлагеря. 1953, 1956, 1961, 1968 рассматриваются в проекте как крупные потрясения внутриблокового порядка. В центре внимания окажутся непосредственное восприятие их актерами и их влияние на конкретные биографии и образцы толкования.
Еще раз спасибо за комментарии и вопросы,
Оксана Нагорная.
|
Протокол обсуждения проекта Оксаны Нагорной: ?Восточногерманские студенты в Советском Союзе. Транснациональные пространства, внутриблоковый порядок и профессиональные карьеры в контексте Холодной войны (1950-е ? 1960-е гг.)
Представленный проект посвящен важной теме, которая до сих пор на удивление мало исследована в исторической науке. Текст имеет внятную логику и структуру. Примечательной является идея рассмотрения людей как носителей символов и образов, хотя она не нашла своего постоянного отражения в тексте. Возможно, это произошло потому, что в материале было затронуто множество тем. У участников дискуссии это вызвало закономерный вопрос, не слишком ли много элементов предполагается включить в рамки исследования? Дискутанты обнаружили четыре крупных тематических комплекса:
1. Учащиеся из ГДР в Советском Союзе, их опыт и жизненные миры;
2. Вопрос о карьерных путях этих студентов после возвращения из СССР и значение для них учебы до сегодняшнего дня;
3. Политические цели и интересы, которые преследовали как советское, так и восточногерманское руководство при организации обмена студентами;
4. Функция и значение воспоминаний бывших восточногерманских студентов в Советском Союзе для конструирования и рассказа ?идентичности ГДР?.
Участники обсуждения нашли особенно интересными следующие аспекты темы:
- Достаточно перспективным выглядит обращение к концепции поколения, как это уже показали существующие исследования по истории ГДР. Однако следует быть осторожным с понятием ?поколение ГЮ? и формулировкой, как предполагается, присущих ему качеств (готовности к дисциплине, лояльности и самовоспитания. С. 2).
- Весьма интересен подход коллективно-биографического исследования, биографическое представление на основании места и смены мест (ГДР?Советский Союз ? ГДР, включая общежития), а также концепция жизненных миров.
- Приветствуются транснациональный подход и сплетение восточногерманской и советской перспектив.
- Удачно выбранным объектом исследования представляется досуговое поведение в транснациональных пространствах коммуникации.
- Сильным местом проекта является мультиперспективный подход и формулировка вопросов, которые ведут к транснациональной культурной истории.
Критика и рабочие пожелания участников мы бы сформулировали следующим образом:
- Следует критически обдумать понятие ?восточногерманской идентичности?, ибо, как нам кажется, данный концепт более применим к периоду после 1989 г.
- Следует более детально исследовать, кто вообще посылался за границу, кто мог и хотел учиться в Советской Союзе и почему, какие контакты были в действительности возможны и невозможны с советским населением.
- Следовало бы обратить большее внимание на германо-советские отношения в их историческом контексте. Значительное влияние на них с советской стороны оказывала идея антифашизма и изменение образа немцев (от противников в войне к побежденным и затем к ?друзьям?).
- Остается неясным, насколько репрезентативной была выбранная группа учащихся для сложившейся позднее ?восточногерманской идентичности?. Эти студенты были лишь маленькой частью общества и принадлежали к элитной группе. В других социальных слоях восприятие и формирование ?восточногерманской идентичности? могло быть совершенно иным.
- С учетом поставленных перед исследованием задач по выявлению идентичности Восточного блока следует более глубоко проанализировать роль цезур его истории (1953, 1956, 1961, 1968). Остается неясным, идет ли речь об отголосках в воспоминаниях или о воздействии политических событий на конкретные биографии.
- Следует более четко определить понятия ?коллективная биография?, ?транснациональность? и ?трансфер знаний?. Не вполне однозначным является обоснование, почему работа относится в том числе к направлению ?imperial studies?.
- В той же степени следует более четко определить концепцию пространства: какие университеты и какие города будут исследоваться в проекте? Идет ли речь о провинциальном городе или о столице? В зависимости от того, в каком регионе Советского Союза студенты из ГДР проходили обучение, его результаты могли быть совершенно разными.
- Важно противопоставить избранным в качестве контрольных групп восточногерманских студентов иные сравнительные группы. Это бы позволило продемонстрировать, существовали ли значимые различия в образах идентичности тех, кто учился в Советском Союзе, и тех, кто там не учился.
- Следует избегать повторного утверждения, что через получения образования в Советском Союзе восточногерманские элиты улучшали свои карьерные шансы, а также укрепляли свой элитный статус.
Участники завершили оживленную дискуссию предложением, более широко включить в проект тему туризма и досуговой культуры (например, социалистические летние лагеря), так как для конструкта идентичности они имели очень важное значение.
Протокол составлен Алексис Хофмайстер и Сандрин Майораз, университет Базеля
|
Протокол заседания Челябинской рабочей группы Интернет-семинара по русской истории от 25 мая 2011 г.
Представленный на обсуждение проект, посвященный исследованию восточногерманских студентов в СССР сквозь призму транснациональной истории, вызвал живой отклик участников семинара, множество вопросов уточняющего характера, критических замечаний и рабочих пожеланий. Обсуждавшиеся проблемы можно сгруппировать в несколько блоков:
1. Первый блок комментариев и вопросов касался институционального ракурса, в частности, мотивов советской и восточногерманской сторон при организации обучения. Участников семинара интересовало, насколько можно проследить преемственность с 1930-ми годами, когда в СССР обучались представители иностранных государств? Доминировал ли в государственных институциях 1950-60-х гг. прагматический подход или все было подчинено политическим интересам советизации элиты восточноевропейских стран? Можно ли выделить ?зоны оседлости? восточногерманских студентов в вузах СССР? Были заданы вопросы о механизмах контроля над студентами со стороны СССР и ГДР, в том числе о негативных санкциях для студентов, не оправдавших оказанного им доверия, а также о попытках властей регулировать межнациональные браки.
2. Ряд вопросов был посвящен контингенту студентов, направлявшихся из ГДР на обучение в Советский Союз. Участники интересовались, на основе каких источников может быть исследован культурный багаж (ментальная карта) абитуриентов, реконструируется ли их социальный и гендерный состав, насколько отличался их образовательный уровень от советских студентов и представителей других стран? Также потребовалось уточнение критериев отбора, выставленных советской и восточногерманской стороной.
3. Часть вопросов и комментариев затронула само обучение в советских вузах. Насколько часто восточногерманские студенты отказывались от обучения? Как можно оценить процесс и результаты обучения в сравнении с советскими студентами и представителями из других стран? Можно ли говорить об обратном влиянии восточногерманских студентов и аспирантов на советское образование и науку? Участники просили уточнить подробности бытового устройства иностранных студентов и особенностей взаимоотношений в студенческой среде, а также проявления ?национального высокомерия?, шовинизма и расизма со стороны студентов из ГДР.
4. Наконец, последний, самый обширный блок комментариев коснулся проблем возвращения выпускников на родину, переработки и трансляции опыта в ГДР. Участники обратили внимание автора проекта на необходимость исследования факторов мобилизации бывших студентов как группы помимо отмеченного в тексте поиска идентичности. Было высказано предположение, что решающую роль здесь могли играть, с одной стороны, инициатива сверху, то есть заинтересованность руководства ГДР презентовать выпускников советских вузов как особую группу, с другой ? негативное отношение восточногерманского окружения, не обладавшего сходным опытом и воспринимавшего бывших студентов как ?предателей?. Автору было предложено более детально исследовать вопрос, создал ли кто-то из бывших выпускников советских вузов, работавших после возвращения в сфере науки, собственную школу или аналогичную образовательную схему, а также уделить внимание изучению конкуренции между выпускниками советских и восточногерманских вузов в ГДР, сложностей с устройством на работу или внедрением полученных в СССР знаний в научной или производственной сферах ГДР.
Кроме того, участники обсуждения рекомендовали автору более осторожно отнестись к избранной методологической концепции транснациональной истории, слабые стороны которой интенсивно дискутируются в современной историографии. В качестве проблемных мест проекта была отмечена слабая обоснованность верхней границы исследования. Кроме того, автору проекта было предложено расширить группу интервьюируемых на советских преподавателей и советских студентов, обучавших и обучавшихся с представителями ГДР. Было высказано предположение, что это позволит более выпукло исследовать аспекты кросс-культурных контактов и трансфера знаний.
|
|
|
Добро пожаловать!
