Архив

?Все на русский лад?? Царское управление в Казани

14.02.2006, 13:34

Йорн Хаппель (Базель)

?Все на русский лад?? Царское управление в Казани
и татарское влияние в Средней Азии

Восстание в Андижане в 1898 г. показало русским колониальным властям в Средней Азии, что прежний принцип невмешательства не принес плодов и огромную территорию с проживавшими на ней десятками кочевых народов, завоеванная с 1864 г., не так легко подчинить (1). Царские чиновники долгое время не желали вмешиваться во внутренние дела среднеазиатского населения, и прежде всего в вопросы веры и образования. Царская империя ограничилась распространением ?косвенного? господства, хотя она и хотела выглядеть как колониальная держава западного образца. Тем не менее, после подавления мятежа в Андижане царские чиновники должны были переосмыслить имперскую политику в области культуры и школьного образования. Полуофициальная газета ?Туркестанские ведомости? (2) писала сразу же после этого: ?Мы говорим о нашей цивилизаторской миссии в Средней Азии, но в реальности наше культурное влияние - фикция? (3). Некоторые известные люди, такие как русский писатель Федор Михайлович Достоевский (1821-1881), оценили этот факт как триумф: ?В Европе мы были приживальщики и рабы, а в Азии явимся господами. В Европе мы были татарами, а в Азии мы европейцы ? (4).
Русские из окружения Достоевского не хотели, чтобы их воспринимали как татар, так как чувствовали себя европейцами. Татарин оставался в русском понимании восточным человеком (5), с которым, впрочем, с 1552 г. нужно было уживаться и кооперироваться. И все же русская бюрократия не доверяла своим татарским подданным. При этом российские завоеватели в Средней Азии ? в конечном итоге там, где русский по Достоевскому должен был выступать в качестве европейца ? долгое время имели дело с казанскими татарами (6), которые сыграли важную роль при продвижении русского завоевания в степь (7). Несмотря на это, недоверие по отношению к татарам-мусульманам сохранялось. Так, за событиями в русской Средней Азии из Казани внимательно наблюдали не только представители татарской интеллигенции (8). Также и русская администрация присматривалась не только к происходящему на окраинах империи, но и к событиям в среде живших в волжской метрополии интеллигентных татар. Особенно русских чиновников интересовал вопрос о миссионерской деятельности татар в туркестанской колонии (9). Затем интересовались тем, не призывали ли пантюркистские и панисламские круги в Средней Азии и в Казани сами к конфронтации с Россией. Без вмешательства казанских татар русским было сложно оценить ситуацию в Туркестане. А возможно именно ?благодаря? их влиянию ситуация в колонии становилась еще менее прозрачной? Таким образом, при малейших волнениях татары сразу же попадали под подозрение. Это становится очевидным при знакомстве с некоторым протоколами казанских конференций, два из которых ? от сентября 1905 г. и апреля 1908 г. ? будут рассмотрены с особым вниманием.
Между тем на периферии, а особенно в центре ? в Петербурге ? настали тяжелые времена, связанные с поражением в русско-японской войне и революцией 1905 г. После кровавого подавления революции задача консолидации власти была непростой. Манифест 17 октября 1905 г. объявил об учреждении конституции, законодательного собрания (Думы) и гражданских свобод. Национальности России также переживали короткий период общественного подъема. Именно татары смогли извлечь из этого особые выгоды (10). На фоне этого становится ясно, почему именно на этот период пришлись избранные нами конференции. Так как волнения среди отдельных национальных групп усиливались, а после восстания в Андижане прошло мало времени, власть задумывалась о вопросах веры мусульман. При этом не должно удивлять, что консультации по этому вопросу состоялись в городе, расположенном на слиянии рек Казанка и Волга, так как именно это место всегда обладало для мусульман особой притягательной силой (11).
Итак, обратим наш взгляд на Казань в 1905 г., где в тот момент обсуждалось изменение среднеазиатской политики царской империи в отношении мусульман. В отчете о результатах специальной конференции, посвященной вопросам вероисповедания, делопроизводитель и одновременно участник конференции Вл. Череванский констатировал: ?Останавливаясь на убеждении, что знание русскаго языка может служить только к умственному и материальному обогащению мусульманской нации?? (12).
Фактически речь идет о главной проблеме русского господства над нерусскими народами. Языковой барьер существовал с момента завоевания Средней Азии и преодолеть его вплоть до крушения царской империи оказалось невозможно (13). Насколько важной и безотлагательной была проблема взаимного непонимания, демонстрируют строки ниже. Духовное обогащение чаще всего как инородцы (14) описываемых среднеазиатских народов было необходимо, тем более, что конференция вскрыла небрежное отношение к делам на периферии: ?Одурение гашишем, о котором русский народ и понятия не имеет, приводит к более разрушительным для человеческого организма последствиям нежели алкогольное одурение, между тем оно распространено, благодаря контрабандному опиуму, во всей Средней Азии? (15).
Предполагалось, что для того, чтобы сделать из азиатов цивилизованных граждан империи, необходимо было побороть ?власть дурмана?. В равной степени важно было не допустить проникновения гашиша и опиума в русский народ. Азиатские колонии должны были, благодаря усилению связи с европейской Россией, излечиться от пагубного пристрастия. В Казани верили, что это возможно, благодаря наблюдавшемуся мирному сожительству русских с татарами и финно-угорскими народностями, хотя с 1866 г. многие крещеные татары, а также чуваши и удмурты приняли ислам (16). Казанская администрация и правительство в Петербурге верили, что среди татар и финно-угорских народов средневолжского региона, бывшими по большей части анималистами, приживались христианизация и связанные с ней цивилизирование и русификация. Тем не менее, уже давно многие инородцы, считавшиеся христианами, были лишь ?мертвыми душами?, учтенными в архиве Синода (17). Поэтому именно в этом регионе огромной империи проблемы были особенно острыми. О русско-православной миссионерской деятельности в Средней Азии нельзя было и думать. Цивилизирование и русификация по большей части кочевых инородцев могли произойти лишь благодаря русской образовательной политике. Участники казанской конференции сошлись на том, что будет тяжело ?привязать? мусульманскую Центральную Азию к империи, если не будут преодолены культурные и языковые барьеры: ?Навязанное силой одного лишь закона мусульманскому верослужителю знание русской грамотности нисколько не увеличивает объема его умственнаго багажа. Русский язык, (?) стоит перед верослужителем ислама своего рода шлагбаумом, которого он не желает поднимать? (18).
И все же восстание в Андижане показало, по крайней мере в Средней Азии, что мягкая политика по отношению к мусульманам оказалась неверной. Череванский справедливо жаловался, ?что Русское правительство не имело и не имеет в Средней Азии ни малейшего вмешательства в дело мусульманской веры? (19). Так конференция констатировала, что в генерал-губернаторстве Туркестана принцип невмешательства в религиозные дела населения был им понят неправильно (20). Генерал-губернатор должен был больше обращать внимание на выделение ?киргиз-кайсацкого народа (имеются ввиду казахи) (21) из общего состава русского мусульманства для подчинения его в делах веры особому окружному управлению? (22).
Конференция обнаружила ?слабые места? русских традиций управления в Средней Азии. Они заключались в принципе laissez fair. С другой стороны, если татарское влияние можно было обнаружить везде, именно татары имелись ввиду, если речь заходила об отделении казахов от российских мусульман (23). Это заставляет насторожиться. Конференция в Казани потребовала прекратить контакты между кочевыми казахами и татарами. Очевидно, в городе на Волге не знали о том, куда и с какими намерениями шли татарские подданные и какие последствия имело это для установления мира в туркестанской колонии, а также к ?успокоению? средней Волги. Действительно ли татары вели миссионерскую деятельность в Средней Азии? Соответствовали ли истине сообщения о расширяющейся исламизации кочевников?
В дискуссиях по этим вопросам участники конференции исходили из того, что казахи все же не в полной мере были исламизированы. Поэтому кочевники были еще не окончательно потеряны для царской империи. Делопроизводитель Череванский подчеркивал: ?Киргизы, нужно отдать им справедливость, чтут (?) принцип подчинения царствующему в стране Государю и уважения к поставленным им властям и изданным им законам. Главное отступление их от доктрин мусульманства заключается в том, что женщина их не закрывает лицо перед посторонним человеком, что они не чуждаются европейской науки (?)? (24).
Здесь могли вмешаться царские чиновники и проводить в жизнь их собственные представления о цивилизации. Может быть, участники конференции слишком уж идеализировали ситуацию на далекой периферии, так как русская образовательная политика в казахских степях со всей очевидностью находилась в зачаточной состоянии. Лишь в 1907 г. появились первые важные импульсы, если принять во внимание, например, введение так называемых школ в аулах. И все же и здесь дело завершилось учреждением немногих престижных объектов. Образовательная политика среди кочевников потерпела окончательное крушение (25).
Если мы вернемся в 1905 г., то обнаружим, что царские чиновники в Туркестане неоднократно критиковали мусульманскую школьную систему, слишком ?отсталую? для них. Между тем колониальные власти безусловно могли бы использовать для привлечения мусульман на русскую сторону важный постулат ислама, обязывающий каждого верующего мусульманина стремиться к знаниям. Даже редактор трехтомной ?Азиатской России?, изданной в 1914 г. переселенческим управлением, настроенным по отношению к инородцам отнюдь не благодушно, признавал: ?Всякий мусульманин в течение своей жизни должен учиться, так как Аллах приказал учиться? (26). По традиции ученики мектебов (27) заучивали наизусть пассажи из Корана, зачастую не понимая их содержания, что, однако, и не предусматривалось (28). Тем не менее претензии русских на то, что их цивилизирующая миссия принесет в степь более высокие ценности, выражались в конечном итоге лишь в пустой полемике. Так газета Самарканд (? 113) писала в 1904 г.: ?В школе учатся много учеников, но образованных людей нет нигде? (29).
С формальной точки зрения школьная система была открыта для всех граждан империи, но по сравнению с русскими дети автохтонного населения составляли меньшинство. Хотя русская администрация учредила в колонии с 1909 по 1916 гг. много новых школ, они были открыты, главным образом, для русских поселенцев, что подтверждается официальной статистикой (30). В 1916 г. в Туркестане при населении в 7 млн. жителей было 600 тыс. детей школьного возраста. Только 6,5 тыс. из них ходили в школы, учрежденные царской администрацией. Неудивительно, что в 1917 г. лишь 2% узбеков могли читать и писать (31). Полстолетия царская администрация говорила о mission civilisatrice в Средней Азии, однако влияние столь важной в этом вопросе школьной системы осталось маргинальным.
Если мы вновь вернемся к взгляду на колонию из Казани, нас должен заинтересовать протокол от 18 апреля 1908 г., когда в управлении Казанского образовательного округа была проведена ?конференция по вопросам образования восточных инородцев?. Участники критиковали развитие событий в Туркестане и считали, что в крахе колониальной политики на окраине империи власть виновата сама. Почти во всех учреждениях колониальной администрации в Средней Азии ? особенно в ее низовых звеньях ? именно недостаточные знания языков были причиной непонимания и неэффективного контроля. Система переводческих услуг находилась в катастрофическом состоянии. То, что царские чиновники не понимали, они просто оставляли без ответа, оправдываясь отсталостью населения и полагаясь на слухи. Долгие годы администрация питалась надеждами, что выпускники университета из Казани, знающие язык, будут поступать на административные должности. Конференция показала: ?Кроме того, можно надеяться, что и филологический факультет Казанского императорского университета, имеющий кафедру тюркских и финских языков, придет на помощь правительству выпуском людей более или менее знакомых с татарским или финским языками. Во всяком случае недостаток в таких людях в округе живо чувствуется? (32).
Оставалась, очевидно, одна надежда. В колонии она держалась дольше всего. Не без причины царь Николай Второй отправил для ревизии в 1908/09 г. немца балтийского происхождения, сенатора графа Константина фон Палена (33) в Туркестан. Результаты ревизии были шокирующими ? колония и особенно тамошняя царская администрация находились в положении, вызывавшем тревогу. Здесь господствовали коррупция, беспредел и алкоголизм (34). Независимо от выводов конференции Пален видел большую проблему в недостаточной образованности не только подданных, но прежде всего чиновников русской колониальной администрации. Сенатор заметил, что в колонии росло недовольство колонизаторами. Он решительно выступил за решительную борьбу против мусульманских сил, настроенных против царской империи, и критично заметил: ?Администрация и ответственные за образование не информированы о реформаторских тенденциях в мусульманских школах? (35). Пален вскрыл ошибки в ?собственных рядах?, когда он далее писал, что ?всходы мусульманских стремлений к объединению? уже давно можно было заметить, а опасность происходит оттого, что русская администрация никогда не контролировала мусульманские учебники для школ. Он установил, что мусульманская колония находится на переломе. Посланцы османского султана активно действовали среди кочевников Средней Азии и распространяли пантюркистские лозунги (36). Пален опасался, что ?они породят сильных, воодушевленных (джадидистской) (37) идеей борцов? (38). А тем временем русская цензура не нашла ничего опасного и во ввозимых из Каира и Истамбула учебниках (39).
Наблюдения сенатора подтверждаются и другими источниками. 2 сентября 1909 г. казанский губернатор писал царю, что министр сенатор Макаров информировал его 5 марта 1909 г. о том, что среди мусульманских жителей империи уже полтора года как ?стал нарождаться особый класс учителей, известных под именем частных мугаллимов (40), получивших в большинстве образование за границей ? (41). Чтобы выяснить, насколько они ?вредны для государственного порядка?, губернатор запрашивал срочно дополнительную информацию (42).
И снова можно констатировать большой интерес Казани к Средней Азии. И вновь из документов становится очевидным, что сильны были страхи по поводу мусульманские и особенно татарских объединительных тенденций, направленных против царской власти. Боялись ли бунта мусульман, который потрясет не только колонию, но и всю Среднюю Волгу? Этот тезис подтверждается архивными документами и конкретно, материалами конференции 1908 г. Внутриэтнические различия среднеазиатских народов и противоречия между ними и волжскими татарами были давно известны и участники просветительской секции дали по этому поводу подробные рекоментации. Изначально было замечено, что мусульмане Средней Азии не являются единой политически гомогенной массой. Отсюда не удивительно, что в 1908 г. один русский наблюдатель констатировал наличие напряженности между татарами и казахами: ??все на русский лад. Празднуются все русские праздники, а из магометанских киргизами исполняется лишь Курбан-Байрам да пост Рамазан, причем последний держат далеко не все ученики-киргизы, а лишь самые взрослые. Никакого религиознаго фанатизма нет; киргизы и русские живут дружно, тогда как, с другой стороны, между татарами и киргизами замечается антагонизм из-за пренебрежительного отношения первых ко вторым? (43).
Воспоминания о конференции 1905 г. были еще живы. Уже тогда участники потребовали, чтобы по отношению к казахам поступали справедливо и не причисляли их огульно к сторонникам мусульманских антирусских настроений. Тем не менее, переход казахского народа вследствие татарской миссионерской политики на ?вражескую? сторону считался возможным, что очевидно из следующих строк, в которых выражается требование распределять русские книги по более низким ценам, чтобы они могли успешно конкурировать с татарскими: ?Нужно добиться, чтобы и русско-инородческая книга или газета была дешева, распространялась по инородческим поселениям и вытесняла мусульманско-татарскую книгу и газету, а для этого нужны Государственные средства? (44).
Русскоязычные учебные пособия должны были внедряться в местные школы и домашние хозяйства, чтобы противостоять угрожавшей мусульманско-татарской миссионерской деятельности ? особенно после опыта андижанского восстания ? и заглушать агитацию против царской империи. Здесь становится очевидным, что в Казани татарские книги считались опасными, что заставляет предположить, что русская администрация не доверяла казанским татарам полностью. Иначе почему конференция потребовала привлечения для проведения именно этих мероприятий государственных средств, несмотря на хронически пустовавшую кассу царской империи?
Здесь необходимо, однако, отметить, что русская колониальная власть в вопросах издательских напрасно пыталась противостоять оперативно появлявшейся литературе, книгам и журналам пантюрскистской направленности (45). Цензура прессы в Средней Азии сначала потерпела поражение в вопросах контроля, а затем из-за недостатка языковых знаний у царских чиновников, которые не могли читать и отслеживать мусульманскую пропаганду. Как стало известно в Казани, татары вновь оказывали серьезное влияние на мусульманские издания в Средней Азии. Они не только создали сеть средств массовой информации, но и контролировали ее. Прежде всего многочисленные печатные издания, поддержанные татарскими муллами и купцами, помогали консолидации казахов и киргизов под знаменами ислама (46). Чтобы противостоять этой ситуации, признанной опасной для государства, русские издания должны были распространяться с большими усилиями. Необходимо было ликвидировать перевес татар в этом вопросе. Царская администрация жестко действовала против газет, признанных опасными для единства империи. Из девяти газет Средней Азии, издававшихся до 1917 г., пять были закрыты по причине антирусских тенденций в статьях. В своих действиях против ?нелюбимых? органов прессы царские чиновники исповедовали лозунг борьбы против панисламизма. Это нашло полное понимание у участников конференции в Казани (47).
Как развивались события в колонии дальше? Там русская колониальная администрация окончательно отвергла политику невмешательства. Борьба против объединительных мусульманских тенденций особенно усилилась при генерал-губернаторе Александре Самсонове (1909-1914), назначенном в 1909 г. Проблема состояла все же в том, что было практически невозможно противостоять пантюрскистским и панисламистским тенденциям. Где поджидала опасность, где были радикальные мусульмане? Самвонов обратился напрямую к императорскому посольству России в Константинополе. В ответном письме дипломата от 29 сентября 1910 г. сообщалось, что в Константинополе около 100 студентов из Средней Азии обучаются ?расхожим тезисам панисламизма и тюркского шовинизма? (48). И далее он предупреждал:
?Посольство обладает также информацией о том, что в Бухару были посланы агенты с уже известной нам целью, чтобы распространять панисламистскую пропаганду?(49).
Эта пропаганда в первую очередь была нацелена на завоевание новых, молодых членов, которые бы впоследствии вели агитационную работу против русского господства в школах. Первоочередной целью пантюркистского движения было влияние на общий язык в процессе языковой и школьной политики (50). Самсонов способствовал созданию комиссии, которая ввела в 1912 г. далеко идущие изменения в мусульманскую школьную систему в Туркестане для того, чтобы противостоять угрозе, исходившей из Константинополя. В мектебах отныне считалось, что учителя, в случае если они не были русскими, должны принадлежать той же национальности, что и ученики. Введением этого пункта царские бюрократы пытались воспрепятствовать влиянию татар на детей местного населения (51). Благодаря этим нововведениям администрации удалось достичь ослабления местных элит в школе и добиться прямого вмешательства в контроль над содержанием учебного процесса. Некоторые русские востоковеды все же критиковали тот факт, что инспекторы мусульманских образовательных учреждений из-за их недостаточных знаний не могут проводить эффективный контроль. Опять же отсутствовали знания языков. Татарские педагоги зачастую без труда могли обмануть небрежных и незаинтересованных русских контролеров в том, что касалось содержания занятия (52).
Здесь также можно найти связь с Казанью. В одном из писем от 21 апреля 1910 г. Востоковед Н.А.Бобровников сообщал лично царю, что в школьных газетах открыто пропагандируются пантюркистские идеи и говориться о ?мусульманской нации?, что заставляет задуматься (53). Три года спустя Бобровников настоял на обучении признанными востоковедами инспекторов мусульманских учебных заведений в Средней Азии. И все же необходимое обучение контролеров так и не было организовано. Поэтому фактическое русское вмешательство в мусульманскую школьную политику оставалось ограниченным (54).
В комитетах Казанского университета также высказывалось требование усилить преподавание востоковедения, в процессе которого будущие государственные чиновники изучали бы тюркские языки. Известный языковед Богородицкий (1857-1914) 4 марта 1913 г. oбратился на историко-филологический факультет с просьбой оказать давление на университетский совет, который в свою очередь должен был войти в министерство просвещения с предложением о принятии на работу преподавателей финно-угорских и тюрко-татарских языков (55).
Примечательно также, что туркестанская администрация в Ташкенте решительно потребовала в письме, направленном в Казанский университет 24 мая 1917 г. ? то есть спустя короткое время после подавления среднеазиатского восстания 1916 г. (56) - организации обучения ?восточным? языкам, так как единственное образовательное учреждение этого направление в Санкт-Петербурге ? слишком мало для империи: ?Поэтому только увеличение кадров специалистов ученых историков мусульманского Востока даст возможность России выполнить ее культурную миссию по изучению Востока вообще и Туркестана в частности (?)?. Знание языка и истории считалось особенно необходимым для тех, ?которые пойдут на службу в Туркестан и на Кавказ. (?) Учителя Туркестанского края (?) единогласно постановили обратиться к Вам, совету профессоров, (?) с покорнейшей просьбой открыть при историко-филологическом факультете Вашего университета с ближайшего учебного года кафедру истории мусульманского Востока и объявить конкурс для ея замещения? (57).
Ходатайство было успешным ? по меньшей мере университетские структуры начали советоваться по этому вопросу. Письмо из Ташкента демонстрирует прежде всего, что в колонии произошла переоценка ценностей. С лета 1916 г. там бушевало кровавое восстание, принесшее более 100 тыс. жертв (58). Одной из причин бунта был недостаток понимания со стороны русской бюрократии в отношении кочевников. Далее, на местах в администрации было слишком мало специалистов, которые бы владели местными языками. Капитан имперской жандармерии Юнгмайстер заметил, что главные причины необходимо искать во внутриэтнической напряженности (59). К тому же он был уверен, что к восстанию привели некомпетентность и коррупция в русской администрации. Еще в 1905 и 1908 гг. казанские конференции потребовали лучшего образования для собственных колониальных чиновников, а также более справедливого отношения к казахским кочевникам, что, однако, не произошло. Сенатор Пален пришел к похожим выводам, но и здесь реакции не последовало (60). Таким образом, не только в мектебах и медресе (61) ? где отсутствовал должный контроль ? была создана почва для роста антирусских настроений, которые вдохновляли молодых студентов на выступления против колониальных властей и питали их враждебность по отношению к России. В конечно итоге не удивительно, что многие повстанцы 1916 г. прежде учились в медресе Средней Азии и именно там были индоктринированы антирусской пропагандой.
И все же как же должно было русское правительство в колонии обращаться с враждебно настроенными силами? По меньшей мере после 1905 г. оно пыталось положить конец связям пантюркистских и панисламистских движений в Средней Азии с их ?братьями по вере? в Османской империи, которые были весьма активны в русской колонии (62). Чиновники, ответственные за это, видели единственную возможность сделать это ? продемонстрировать силу и авторитет. Сепаратистов и сепаратистски настроенных реформаторов необходимо было оттеснить всеми доступными средствами, если необходимо ? с применением силы. Во главе этого политического направления, сознательно отказывавшегося от диалога между культурами, стоял премьер-министр Столыпин. В секретном письме от 7 октября 1910 г. он приказывал губернаторам провинций, населенных мусульманами, в корне пресекать любое внешнее влияние на подданных России, а в отношении ?пропагандистов (?), опасных для единства нашего государства, предпринимать обязательно решительные меры для их высылки из империи? (63).
Колония была настоящей пороховой бочкой. Достаточно было малейшей искры, чтобы широкие слои мусульманской интеллигенции Средней Азии в 1916 г. выступили против царской империи. Небольшие волнения переросли в широкое восстание, которое в конечном итоге, благодаря вооруженному бунту казахских и киргизских кочевников поставило всю туркестанскую колонию в положение войны. Царское господство потерпело крах на окраине империи.
Мероприятия, по поводу которых спорили политики и ученые в Казани в 1905-1913 гг. и которые были частично показаны в данной статье, остались пустыми умозрительными построениями, несмотря на то, что их осуществление могло бы принести империи укрепление стабильности. Тем не менее, дебаты показали, что администрация в Казани не доверяла татарам. Русские ?владели? этим тюркским народом с 1552 г. и по версии официальной пропаганды за это время два народа ?сдружились?, к тому же татарские верхи были инкорпорированы в российское дворянство. И все же связь между русскими и татарами окончательно разорвалась на рубеже веков.
Можно ли предположить, что в противоречиях, о которых шла речь в этой статье, нужно искать корни сегодняшнего распространения национализма среди татар? Привело ли недоверие со стороны русской администрации, основанное на оценке осуществлявшейся татарами миссионерской политики и влияния татар в Средней Азии, к появлению татарского ?особого пути??
Критика русской историографии рубежа веков и акцент на том, что в Россию населяет лишь русский народ, а не многонациональное население, например Ключевским, и сегодня вызывает недовольство татар. В предисловии к первой части семитомной истории татар Рафаэль Хакимов замечает: ?(?) при этом государство было Российским, а народ ? русским. Для татар и их государственности места не оставалось? (64).
Если посмотреть на современные татарские исследования, которые видят миссию татар в наследовании истории Волжских Булгар, а не совместного русско-татарского прошлого, можно утверждать, на мой взгляд, что произошел окончательный крах идеи совместного пути русских и татар, возникшей впервые на рубеже веков. Само собой разумеется: ? (?) сохранение волжско-булгарского наследства есть фундаментальная политическая обязанность татарского государства и это обеспечивает базу для образования самостоятельного национального государства тюрко-татар на Волге? (65).
На официальном сайте республики Татарстан можно также проследить эту новую традицию, связывающую татар с Волжской Булгарией. При этом происходит девальвация истории, совместной с русскими: в то время, когда в 2004 г. исторического обзора еще не существовало, уже можно было проследить выше упомянутую тенденцию. В 2005 г. публикации на сайте стали еще более ?прозрачными? в этом отношении. В разделе Žemgyrjat´ (Главная) можно найти линк Tarich (История). Здесь особенное внимание уделяется 19-му веку, так как утверждается, что именно в это время образовалась современная татарская нация (millėt). К началу 20 в. cформировались татарские политические движения, которые форсировали появление национальных идей (66). Волжские татары постепенно нашли собственную дорогу, которая существенно отклоняется от русской и часто обозначает ислам в качестве разделителя (67). В календаре на 2005 г., каждая день которого посвящен событиям и легендам из татарской истории, это также продемонстрировано со всей очевидностью (68). Разрыв с трaдициями русской бюрократии очевиден и здесь. Документы, которые я проанализировал в данной статье, демонстрируют противоречия, появлявшиеся между русскими и татарами в течение 19 в. Причиной этих конфликтов были интересы обоих народов в Средней Азии. Именно здесь можно проследить, насколько история России зависела от диалога центра и периферии, что должно больше учитываться в исторических исследованиях.

Примечания

1. MANZ, B.F., Central Asian Urprisings in the Nineteenth Century: Ferghana under the Russians. In: The Russian Review 46 (1987), S. 267-281.
2. Главным редактором газеты с 1883 до 1917 г. был Н.П.Остроумов. ?Туркестанские ведомости? сообщали местному населению административные новости и ?полезные сведения? по истории и географии. Cм.: Бартольд В.В. Сочинения. Т. II. Ч. 1: Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы. М., 1963. С. 313.
3. Цит по: CARRERE D'ENCAUSSE, H., Tsarist educational policy in Turkestan, 1867-1917// CENTRAL ASIAN REVIEW 4 (1963), S. 374-394, 382. Туркестанский генерал-губернатор С.М.Духовский потребовал после восстания в Андижане окончательно разрешить, на его взгляд, опасный и враждебный для России ?исламский вопрос?. См.: Кемпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: История обсуждения проблемы// Исторические записки. 2001. ? 4 (122). С. 132-157, 135 и др.
4. Достоевский Ф.М. Полн.собр.соч. Т. 27. Ленинград, 1984. С. 36.
5. К истории понятия (и не только) ?восточные татары? см.: OSTERHAMMEL, JUERGEN, Die Entzauberung Asiens. Europa und die asiatischen Reiche im 18. Jahrhundert, Muenchen 1998, S. 246-264.
6. В данном тексте под татарами я понимаю так называемых ?волжских татар?, чья столица ? Казань ? расположена в среднем течении Волги.
7. Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России. Ленинград, 1925. С. 182.
8. Например, пантюркистские движения за реформу. См.: NOACK, CHR., Muslimischer Nationalismus im Russischen Reich. Nationsbildung und Nationalbewegung bei Tataren und Baschkiren, 1861-1917, Stuttgart 2000. Недавно также были изданы мемуары Кармышевой: Кармышева Г. К истории татарской интеллигенции, 1890-1930-e годы: Мемуары/ Сост. Б.Ч.Кармышевой. М., 2004.
9. Татары традиционно имели влияние на казахов. При этом они не только научили их мыслить по-западному, но и способствовали возникновению нежелательных для русских исламистско-протонациональных движений. Тем не менее, дистанцирование татар от казахов не помогло более глубокой интеграции последних в царскую империю. В среднесрочной перспективе этот процесс повлиял на появление казахских национальных движений. См. об этом: KAPPELER, A., Russland als Vielvoelkerreich. Entstehung ? Geschichte ? Zerfall, 2., durchgesehene Aufl., Muenchen 1993, S. 159.
10. См.: Мухаметшин Р.М. Общественная жизнь и культура// Уразманова Р.К., Чешко С.В. Татары. М., 2001. С. 404-422; GOECKENJAN, H., Die Tataren. Eroberer ? Haendler ? Reformer, in: JAEHNE, G., Republik Tatarstan. Wirtschaftliche Probleme einer Region in der Russischen Foederation, Berlin 1995, S. 9-32, здесь: 17-22; GILJAZOV, I., Die Wolgatataren und Deutschland im ersten Drittel des 20. Jahrhunderts. In: KUEGELGEN, A.VON U.A. (HG.), Muslim Culture in Russia and Central Asia from the 18th to the Early 20th Centuries. Vol. 2: Inter-Regional and Inter-Ethic Relations, Berlin 1998, S. 335-353, здесь: 336-341; Усманова Д. Мусульманская фракция и проблемы ?свободы совести? в Государственной Думе России (1906-1917). Казань, 1999; Она же. Мусульманские депутаты в Государственной Думе Российской Империи 1906-1917. Автореф. дисс? д.и.н., Казань, 2004.
11. В конечном итоге не случайно в одном из старейших университетов России было учреждено отделение востоковедения. В настоящее время я работаю над статьей о немецких ориенталистах, которые работали в Казани в 19 веке и внесли свой вклад в создание известного Института, который в середине 19 в. перенесли в Санкт-Петербург. Об этом, а также о востоковедении в Казани и по истории Казанского университета, основанного в 1804 г. см.: Вышленкова Е.А. Первые годы университета (1804-1827)// Ермолаев И.П. История Казанского университета 1804-2004. Kaзань, 2004. С. 10-71; Она же. Юбилейные истории Казанского университета// Отечественная история. 2005. ? 5. С. 133-141; Она же. Ревизор, или случай университетской проверки 1819 года// Отечественная история. 2002. ? 4. С. 22-35; Королев В.С., Писарева С.В. Двухвековой путь: Казанский государственный университет. Казань, 2003; MAURER, T., Hochschullehrer im Zarenreich. Ein Beitrag zur russischen Sozial- und Bildungsgeschichte, Koeln 1998; DIES., ?Abkommandiert? in die ?akademische Freiheit?, in: TAJB Bd. XXIV (1995), S. 63-104; Усманов М.А. Из истории сотрудничества ученых Казанского университета и Германии (первая половина XIX в.)// Грани сотрудничества: К 10-летию Соглашения о сотрудничестве между Казанским и Гисенским университетами. Казань, 1999. С. 21-39; Корбут М.К. Казанский государственный университет имени В.И.Ульянова-Ленина: За 125 лет, 1804/05-1929/39. Т. I, II. Казань, 1930. См. также: Русская старина. 1907. Июль. С. 21-36; 1908. Июль. С. 241-255; 1908. Август. С. 581-600; 1908. Октябрь. С.. 245-264; 1908. Ноябрь. С. 447-468; 1908. Декабрь. С. 721-733.
12. Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф. 92. Оп. 2. Д. 17114: Дело канцелярии попечителя Казанского учебного округа с материалами по мусульманскому вопросу, Записка по делам веры мусульман-суннитов. С. 13.
13. См. неопубликованную магистерскую работу: HAPPEL, J., ?Nach Asien kommen wir als Herren?. Russische Kolonialpolitik in Mittelasien zwischen 1907 und 1916, Giessen 2004.
14. См.: SLOCUM, J.W., Who, and When, Were the Inorodtsy? The Evolution of the Category of ?Aliens? in Imperial Russia, in: The Russian Review 57 (April 1998), S. 173-190, 178. См. также KAPPELER, A., Russlands Frontier in der Fruehen Neuzeit. In: ASCH, R.G., U.A. (HRSG.), Frieden und Krieg in der Fruehen Neuzeit. Die europaeische Staatenordnung und die aussereuropaeische Welt, Muenchen 2001, S. 599-613, 610-612.
15. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 17114. С. 20.
16. См. список литературы и введение к: Усманова Д.М. Духовная жизнь татарского народа в начале XX века: Программа спецкурса., Казань, 1996. Документация о крещении татар содержится в следующем сборнике документов: Крещение татар: Сб. документов. Казань, 2002. За мысли по поводу отказа от крещенияя благодарю Андреаса Фрингса из Майнца. См. его доклад ?Muslimische Lebenswelten im multiethnischen Volga-Kama-Raum ? eine handlungstheoretische Analyse der Apostasiewelle von 1866?, прочитанный на конференции ?Lebenswelten der multiethnischen baeuerlichen Bevoelkerung im Schwarzmeer- und Wolgagebiet vor 1917? в Геттингене в 2005.
17. WERTH, P.W., At the Margins of Orthodoxy. Mission, Governance and Confessional Politics in Russia's Volga-Kama Region, 1827-1905, Ithaca; London 2002. Автору удалось убедительно показать, что татары вследствие негативного настроя части русской общественности против ислама к началу колонизации Средней Азии снова устремились к старым, консервативным исламским корням. См. тамже. С. 137.
18. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 17114. Л. 13.
19. Там же. Л. 19.
20. Там же. Л. 30 и др.
21. Русская администрация называла казахов до 1925 г. киргизами, чтобы отличать их от ?казаков?, а киргизов ? ?кара-киргизами? (черными киргизами). См.: BARTHOLD, W., Zwoelf Vorlesungen ueber die Geschichte der Tuerken Mittelasiens. Hildesheim 1962, S. 243f.; ebd., S. 235. См. к вопросу об этимологии названий: Он же. Сочинения. Т. V: Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М., 1968. С. 535. Тюркское слово Kazak (russ. Казак) означало ?разбойник?, ?мятежник?, ?авантюрист?. Заимствованное из тюркских языков, оно обозначало в русском людей без семьи и собственности, а позднее ? людей, постоянно странствующих, бродяжничающих. См. об этом: RADLOFF, W., Aus Sibirien. Lose Blaetter aus dem Tagebuche eines reisenden Linguisten, erster Band, Leipzig 1884, S. 192f.
22. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 17114. Л. 32.
23. Уже в конце 19 в. влияние татар предполагалось ослабить. См.: WEEKS, TH., Slavdom, Civilisation, Russification: Comments on Russia's world-historical mission, 1861-1878. In: AB IMPERIO, Nr. 2 (2002), S. 223-248, 236; ALLWORTH, E. (HRSG.), Central Asia. A century of Russian Rule, New York 1967, S. 161f.
24. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 17114. Л. 34. В раннем Советском Союзе велась борьба против чадры, платка, в которых заворачивались в головой мусульманские женщины. Здесь прослеживается очевидная преемственность с политикой периода царской империи. См.: BABEROWSKI, J., Verschleierte Feinde. Stalinismus im sowjetischen Orient, in: GESCHICHTE UND GESELLSCHAFT 30 (2004), S. 10-36, 29-36. Далее: NORTHROP, D., Language of Loyalty: Gender, Politics, and Party Supervision in Uzbekistan, 1927-41. In: THE RUSSIAN REVIEW 59 (2000), S. 179-200; DERS., Subaltern Dialogues: Subversion and Resistance in Soviet Uzbek Family Law. In: SLAVIC REVIEW 60 I (2001), S. 115-139.
25. HAPPEL, S. 60-68.
26. Азиатская Россия. Т. I: Люди и порядки за Уралом. Издание переселенческого управления Главного управления землеустройства и земледелия. Санкт-Петербург, 1914. С. 257.
27. Исламская школа называлась Mektebe; tat. мeктeп; uzb. мактаб.
28. См.: WILLIAMS, D.S.M., The traditional muslim schools of the settled regions of Central Asia during the Tsarist period. In: CENTRAL ASIAN REVIEW. Bd. 13 (1965), S. 339-349, S. 342.
29. Цит по: Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане. М., 1960. С. 45.
30. См.: CARRERE D'ENCAUSSE, Educational policy. S. 392, а также NOACK, S. 391f., который также пишет о недостаточном учете потребностей мусульманских детей при улучшении образовательной системы.
31. См.: CARRERE D'ENCAUSSE, Educational policy. S. 393.
32. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777: Переписка о частных мусульманских мугаллимах. Л. 45. Под тюркскими языками здесь понимаются языки Волжского региона (татарский, башкирский, чувашский), а также среднеазиатские (казахский, киргизский, узбекский, каракалпакский и диалекты туркменского). См. О тюркских языках издание с хорошим введением и грамматическим справочником: JOHANSON, L.; CSATO E.A.;. (HG.), The Turkic Languages. London; New York 1998. Под финскими языками понимаются языки финно-угорских народов, проживавших в среднем течении Волги. Это коми, мари, мордва и удмурты. Обзорную таблицу урало-алтайской языковой группы см.: Напольских В. Предистория народов уральской языковой семьи// История татар с древнейших времен. Т. I: Народы степной Евразии в древности. Казань, 2002. С. 195-203, 196. О финно-угорских народах есть прекрасный обзор в серии ?Народы и культуры?. См.: Мокшин Н.Ф. Народы Поволжья и Приуралья: Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты М., 2000.
33. Пален (1861-1923) был просвещенным юристом и обладал ?чутьем? в отношении нерусских народов. Его семья, происходившая из лифляндского дворянского рода, с начала 18 в. пользовалась большим уважением и влиянием в России. Предки туркестанского ревизора состояли давно на службе у русских царей и занимали министерские посты и другие важные позиции в правительстве. Пиком карьеры Палена была его деятельность в качестве губернатора в Вильне, где он пал жертвой революционных волнений в результате теракта. В правительственных кругах он имел славу способного и лояльного бюрократа, почему, вероятно, именно его и отправили в Туркестан. См.: Энциклопедический словарь. Т. XXII, С. 609 и др.; Русский биографический словарь. СПб, 1902 (Nachdruck, New York 1962), С. 136-141; SCHLAU, W. (HG.), Sozialgeschichte der baltischen Deutschen. 2., verbesserte Aufl., Koeln 2000, S. 131. Отец Палена, Константин Иванович Пален (1830-1912), был министром юстиции (1867-1878), автором важной реформы юридической системы империи, получил прозвище ?совесть России?. См. об этом введение к книге: PIERCE, R.A. in: PAHLEN, COUNT K. K., Mission to Turkestan. Being the memoirs of Count K. K. Pahlen 1908-1909, London u.a. 1964. , S. vii-xv.
34. HAPPEL, S. 106-112.
35. Цит по: CARRERE D'ENCAUSSE, Educational policy. S. 390.
36. См.: VON DER PAHLEN, C. GRAF, Im Auftrag des Zaren in Turkestan 1908-1909, Stuttgart 1969, S. 72f.
37. См. о Дджадидизме новое исследование: ALIMOVA, D.A. (HG.), Markazij osiё XX asr asr bosida: Islochotlar, jangilanis, tarakkiet va mustakillik ucun kuras (zadidcilik, muchtorijatcilik, istiklolcilik). Tockent2001.
38. Цит по: ALLWORTH, The Modern Uzbeks. From the Fourteenth Century to the Present, a cultural history, Stanford 1990, S. 132.
39. См.: PAHLEN, S. 73.
40. Мугаллимами называли учителей в исламских школах.
41. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777. Л. 67. Автор называет Турцию, Египет и другие мусульманские государства.
42. Там же. Можно с уверенностью предположить, что не все российские мусульмане, жившие и учившиеся за границей, выступали против России и политики императора. Многие решительно выбирали жизнь под ?белым? царем. См.: Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995. С. 156 и др.
43. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777. Л. 50. В 1899 г. Н.Остроумов писал, что казахи особенно открыты русскому влиянию. Цит по: WEEKS, S. 238, Anm. 58.
44. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777. Л. 47. Советы в 1920/30-е гг. Прибегли к похожим методам для распространения произведений русских и татарских классиков в татарских изданиях, выходивших на латинице. См.: FRINGS, S. 33f.
45. См.: KHALID, A., Printing, Publishing, and Reform in Central Asia. In: International Journal of Middle Eastern Studies 26 (1994), S. 187-200, S. 189.
46. См.: OLCOTT, M.B., The Kazakhs. Stanford 1987, S. 101-109.
47. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777. Л. 45.
48. ADAM, V., Russlandmuslime in Istanbul am Vorabend des Ersten Weltkrieges. Die Berichterstattung osmanischer Periodika ueber Russland und Zentralasien, Frankfurt am Main u.a. 2002, S. 467. См. об этом также: LEWIS, B. U.A. (HG.), The Cambridge History of Islam. Volume 1A: The central islamic lands from pre-islamic times to the First World War, Cambridge u.a. 1970, S. 521f.
49. Цит по: ADAM,. S. 468. Журналисты джадидистской прессы получали поддержку интеллектуалов Истамбула начиная с эпохи русской революции 1905 г. См.: BENNIGSEN, A.; LEMERCIER-QUELQUEJAY, CH., La Presse et le Mouvement National chez les Musulmans de Russie avant 1920. Paris; Le Haye 1964, S. 157f. В 1909 г. 63 мусульманина из Урало-Волжского региона учились в Истамбуле. Там, как и во всех важных духовных центрах арабского мира были организации взаимопомощи мусульманских студентов из России. См. об этом: NOACK, S. 427f.; 428, Anm. 145.
50. См.: ROEHRBORN, K., Pantuerkismus und sprachliche Einheit der Tuerkvoelker. In: HELLER, K.; JELITTE, H. (HG.), Das mittlere Wolgagebiet in Geschichte und Gegenwart. Frankfurt/Main u.a. 1994, S. 153-175, 166ff.
51. См.: Бартольд В. Сочинения. Т. II. С. 310-312.
52. См.: ADAM, S. 248.
53. НА РТ. Ф. 92. Оп. 2. Д. 8777: Переписка о частных мусульманских мугаллимах. Л. 85-87. О понятиях нация, народность, национальность см.: STEINWEDEL, CH., To Make a Difference: the Category of Ethnicity in Late Imperial Russian Politics, 1861-1917. In: HOFFMANN, D.L. (HG.), Russian modernity: politics, knowledge and practices. Basingstoke 2000, S. 67-86, 71-75.
54. Бартольд В. Сочинения. Т. II. С. 315.
55. НА РТ. Ф. 977. Oп. IFF. Д. 232. Л. 1-2. Опубликовано в: Эхо веков. 2001. ? 1/2. С. 215 и др.
56. Широко распространившееся восстание 1916 г. является предметом моей диссертации, над которой я работаю в настоящее время в университете Базеля. При этом речь идет о соотношении царской политики и кочевнических жизненных миров. Введение в проблему см.: BROWER, D., Turkestan and the Fate of the Russian Empire. London; New York 2003.
57. НА РТ. Ф. 977. Oп. IFF. Д. 2496. Л. 3-4. Опубликовано в : Эхо веков. 2001. ? 1/2. С. 215 и др.
58. См.: KAPPELER, Vielvoelkerreich. S. 287. HAMBLY, G. (HG.), Zentralasien. 9. Aufl., Frankfurt/Main 2002, S. 235. Согласно некоторым источникам, число жертв было больше ? около 200 тыс., а также 200 тыс. беженцев.
59. См.: BROWER, D., Kyrgyz Nomads and Russian Pioneers: Colonization and Ethnic Conflict in the Turkestan Revolt of 1916. In: JBfGOE 44 (1996), H.1, S. 41-53, S. 43.
60. См.: Шарова П.Н. Переселенческая политика Царизма в средней Азии// Исторические записки. 1940. ? 8. С. 3-36, 17.
61.Исламская высшая школа.
62. См.: LEWIS, Islam. S. 521; PAHLEN, S. 71f. О влиянии иранского духовенства на Кавказе см.: Баберовский Й. Цивилизаторская миссия и национализм в Закавказье: 1828-1914 гг.// Новая имперская история постсоветского пространства./ Под ред. И.Герасимова. Казань, 2004. С. 307-352.
63. Документ опубликован в: ADAM, S. 461.
64. Хакимов Рафаэль. История татар: взгляд из XXI века// История татар с древнейших времен. Т. I: Народы степной Евразии в древности. Казань, 2002. С. 3-11, 3. В целом выражается сомнение, что история России может создаваться исключительно пером московских историков (С.11).
65. Я ссылаюсь на неопубликованные ?рабочие? документы кафедры татарской истории Казанского государственного университета, которые служат студентам учебным пособием. Тексты находятся в моем распоряжении. На с. 97 под заголовком ?Татарское национальное государство на Волге. ФормированиеКазанско-татарского государства? абзац начинается со строк ?(?) Idel bue tatarlary milletenen toep sejasi burycy Idel bue Bolgary mirasyn saklap kalu hėm sul nigezde Idel bue toerki tatarlarynyn moestekyjl' milli deuelete formalasuyn tezmin itueden gyjbaret bula.?
В советской литературе соотношение между советскими русскими и татарами изображалось более дружественно. Фрагментарно об этом см. учебник по татарской литературе для восьмого класса, изданный в 1957 г. ?Tatar chalyk avyz izaty?, отрывки из которого опубликованы в: POPPE, N., Tatar Manual. Descriptive Grammar and Texts with a Bashkir-English Glossary, The Hague 1963, S. 134-137.
66. В первый раз я вышел на страницу www.tatar.ru и прочитал исторический обзор 3 ноября 2004 г. Спустя почти год, 18 октября 2005 г. страница была пополнена. Я заметил, что русский перевод в Интернете значительно короче татарского текста. Поэтому здесь я ссылаюсь исключительно на татарский оригинал.
67. Важным аргументом в пользу этого развития является новая мечеть ?Kul Sarif?, которая расположена в Казанском кремле и является самой высокой (57 м) в Европе (исключение составляет лишь истамбульская). Она призвана символизировать возрожденную исламскую веру татар. См. об этом репортаж Юрия Николаева в русской газете ?Известия? от 24.06.2005 (Nr. 106): ?Казань открывает самую высокую мечеть Европы ?.
68. Этот календарь студенты-тюркологи университета Гиссена использовали в качестве наглядного материала в курсе ?Tatarische Lektuere: 1000 Jahre Kazan?. Я также принимал участие в работе этого курса, который сел профессор Марк Кирxнер. Я признателен ему за то терпение, с которым он объяснял мне тонкости татарского языка.