Архив

Борьба с голодом на Урале в 1921-1923 гг.

07.04.2006, 16:19

Ю.Ю. Хмелевская
Южно-Уральский государственный университет (Челябинск)

Борьба с голодом на Урале в 1921-1923 гг.:
Американская ?атака?, местное сопротивление и взаимная адаптация (1)

ХХ век, век войн и революций, сделал актуальной проблему международной помощи жертвам политических и военных конфликтов. Перебои с продовольственным снабжением в России начались еще в годы революции и гражданской войны. Военная разруха и последствия военного коммунизма были усугублены двумя годами засухи, и к началу 1920-х гг. Поволжье, Урал, Крым, Украина и Армения были охвачены массовым голодом. Ситуация оказалась настолько отчаянной, что в 1921 г. советское правительство поручило Максиму Горькому написать обращение ?ко всем честным людям? мира с просьбой об оказании продовольственной помощи миллионам умирающих от голода людей в России.
Американское правительство в это время не официально не признавало советский ражим, но, оказавшись под давлением различных кругов внутри США, решило вмешаться ситуацию. В августе 1921 г. было подписано Рижское соглашение о начале в РСФСР американской программы помощи голодающим (2). Чтобы предотвратить полный коллапс, большевики были вынуждены разрешить американские продовольственные поставки в Советскую Россию. Руководителем и организатором этой программы президент Уоррен Хардинг назначил Герберта Гувера, тогда занимавшего пост министра торговли. В соответствии с выдвинутыми Гувером требованиями, Американская администрация помощи (АРА) должна была осуществлять абсолютно самостоятельную и контролируемую только американцами программу поставок и распределения продовольствия и медикаментов в голодающих регионах. После того, как советские власти согласились, в Россию стали прибывать американские сотрудники (общим количеством до 300 чел.), которые должны были руководить этой программой. Для ее осуществления они привлекли до 120 тыс. местных служащих, которым приходилось работать в очень трудных условиях.
Постепенно АРА завоевала доверие советских властей и получила практически полное право на распределение зерна, продовольственных посылок, одежды и медикаментов. На пике голода, летом 1922 г. питание АРА получали до 10 млн. человек ежедневно, в том числе 1.5 млн. в Уральско-Уфимском дистрикте. Помощь АРА продолжалась до июня 1923 г. ? к этому времени острый голод преодолен, и местное сельское хозяйство оживилось. Эта гуманитарная деятельность увенчалась спасением миллионов человеческих жизней. За щедрость и великодушие, оказанные США народам России в этом отчаянном кризисе, Гувер и возглавляемая им АРА были удостоены официальной благодарности от советского правительства
Но несколько лет спустя это сотрудничество было предано забвению. После отбытия АРА из Советского Союза политические лидеры обеих стран сделали все, чтобы минимизировать результаты оказанной американцами помощи. Несмотря на то, что в течение почти двух лет работы АРА отношения складывались в целом благоприятно, американское правительство продолжало политику непризнания Советского Союза. Российская же сторона приложила немало усилий, чтобы стереть следы положительного впечатления от ?капиталистической? благотворительности из памяти советских граждан, а ?американизированные? методы, столь превозносимые большевистскими лидерами 20-х гг. как образец действенности конструктивности, в начале 30-х были принесены в жертву ?великому повороту?. Память об американской филантропии поддерживалась только пропагандистской кампанией, которая преувеличивала подрывную деятельность АРА и продолжалась в течение нескольких десятков лет, несмотря на все изменения в советском политическом руководстве. По всей видимости, это диктовалось потребностью сгладить идеологический дискомфорт, и негативная интерпретация американских мотивов повторялась в официальных источниках и научной литературе (3).
В течение долгих лет эта тема не исследовалась отечественными авторами по ?идеологическим? причинам, поскольку результаты могли не вписаться в партийную линию или официальный нарратив. Традиционная историография, как правило, обращала преимущественное внимание на политические аспекты борьбы с голодом, рассматривая массовый голодомор 1920-х как побочный эффект военного коммунизма и приписывая его преодоление коррекции политического курса (введению нэпа) и стабилизации политического режима. При этом помощь, оказанная голодающим России международными организациями и в особенности АРА, возглавляемой таким известным антикоммунистом как Герберт Гувер, оставалась недооцененной, превратно истолкованной или, в лучшем случае, воспринималась как курьезное примечание к легитимизированным советско-американским отношениям, начавшимся в эпоху Ф. Рузвельта (4).
Несмотря на то, что помощь АРА была чрезвычайно важна для отдаленных регионов России, где голод был особенно острым, до сих пор нет исследований, рассматривающих социокультурные аспекты опыта АРА с российской стороны и на местном уровне в частности. Выбор Урала в качестве объекта исследования в какой-то степени продиктован личными связями Гувера с этой территорией ? в течение шести лет перед революцией братья Гувер вкладывали средства в горнозаводскую промышленность и лично бывали и работали в уральских городах ? Каслях, Карабаше, Кыштыме, Челябинске, Екатеринбурге (5). Можно предположить, что отправляя эмиссаров АРА в район свей прежней предпринимательской деятельности, американский министр торговли преследовал и собственные интересы, однако этот вопрос не будет рассматриваться в данной статье. Гораздо более важным представляется то обстоятельство, что именно на Урале ситуация с продовольствием была даже хуже, чем в Поволжье, которое, как правило, преподносилась как самая голодающая местность. В территориальном отношении Уральско-Уфимский дистрикт стал одним из крупнейших округов, на которые АРА поделила голодающие регионы Советской России. Для большинства его полиэтнического населения, гораздо менее вестернизированного и русифицированногоо, чем в других голодающих областях, деятельность АРА оказалась первым столкновением с массовой организацией, работавшей от имени иностранного государства, представляющего к тому же иную политическую систему. Даже при том, что этот опыт, возможно, был поверхностным, тем не менее, он довольно необычен в контексте начала 20-х и заслуживает рассмотрения из разных перспектив.
Большинство имеющихся историографических репрезентаций AРA следуют устоявшимся подходам социальной и политической истории, где приоритет отдается ?рациональному? и ?структурному?, в то время как культурный фон, сферы поведения, восприятия и интерпретации остаются ?за кадром?. Вынесенные в заголовок категории ?атаки? и ?сопротивления?, как правило, используются именно в политическом смысле, подразумевая прямую оппозицию. В целом, для отечественной и американской историографии характерны две крайности соответственно ? первая акцентирует преимущественно филантропический характер американской миссии, перекладывая всю вину за ее неудачи и промахи на большевиков, последняя же уделяет чрезмерное внимание якобы имевшей место американской подрывной деятельности, упуская из вида реальный объем помощи, оказанной голодающему населению.
Оправдание американской благотворительности в глазах российской общественности, не входит в задачи данной статьи, равно как и доказательство ?истинных? намерений американской стороны в Советской России 20-х гг. Главной целью является пересмотр мнений об этом опыте и прояснение причин его столь односторонних репрезентаций. Категория ?сопротивления? употреблена здесь в коннотации ?резистентности?, которая активно разрабатывается в последние годы в международной историографии и подразумевает не только активные, но и пассивные формы сопротивления - маневрирование, притворство, умолчание (hidden transcripts), ?разложение изнутри?, внешняя покорность перед властью, перетолкование и т.д., которые зачастую оказывались более эффективными, чем прямое противодействие (6). В целом можно выделить несколько ?полей?, в которых это взаимное сопротивление и приспособление особенно заметны. В культурном смысле они тесно взаимосвязаны, но для удобства изложения имеет смысл охарактеризовать их по отдельности.

Политика, большая и малая

В соответствии с Рижским соглашением, Американская администрация помощи должна была строго воздерживаться от политической деятельности и ограничиваться исключительно помощью голодающим. Но по прибытии в Советскую Россию американцы быстро поняли, что политикой было пронизано буквально все. Общение, манера одеваться, наем местного персонала, короче говоря, все, что было необходимо для их работы, имело политический оттенок или воспринималось в категориях политического советской стороной. И прежде всего, в регионах им приходилось работать с местными должностными лицами, чьи представления о политике были иногда даже более радикальными, чем у их московского начальства. Медленно приходя в себя после революции и Гражданской войны, они были чрезвычайно подозрительны даже к тем., кто прибыл с миссией помощи.
Во многих отношениях Уральско-Уфимский дистрикт АРА стал своего рода ?образцовым? районов, где отношения американцев с властями сложились намного лучше других регионов, снабжаемых АРА. Возможно, одна из причин заключалась именно в связях этой территории с Гувером ? советским лидерам было известно, что о происходящем на Урале он получал сведения из первых рук, а в начале 20-х большевики старались произвести на него благоприятное впечатление и даже рассматривали возможность приглашения его в качестве экономического консультанта (7). В целом, несмотря на мелкие нестыковки, на публичном уровне большинство относящихся к Уфе американских источников подчеркивают готовность местных властей к сотрудничеству: ?Народ и советские чиновники все как один были вежливы с американцами. Выступая на партийных съездах, оголтелые коммунисты обличали иностранную буржуазию, но в прямом общении я никогда не встречал ничего, кроме максимума корректности, на которую были способны их грубые натуры? У меня никогда не было уверенности, что они сознательно саботировали нашу работу?(8).
Необходимо иметь в виду и то, что Урал всегда был полиэтническим регионом и одной из самых ?горячих точек? гражданской войны. Вскоре после ее окончания, весной 1921 г. здесь развернулось массовое националистическое и антисоветское движение, которое было подавлено силами Красной Армии только несколько месяцев спустя, но положение все еще оставалось напряженным (9). Весной 1922 г. здесь вновь развернулась политическая игра. Самым первым субъектом, включенным в Уфимско-Уральский дистрикт АРА, стала Башкирская автономная советская социалистическая республика. Прибывшие сюда американцы не знали практически ничего о башкирах и Башкирии, не имея в распоряжении даже географической карты. Но поскольку это был один из наиболее пострадавших от голода районов, получавших лишь мизерную помощь из центра, очень скоро АРА превратилась в главного поставщика продовольствия для башкирского населения. Националистические настроения были все еще живы, и в 1922 г. Башкиры присоединились к движению, целью которого стало создание пан-татарского государства, включающего в себя несколько татарских республик в Поволжье и на Урале, которые, казалось, были советскими только по названию. Не будучи русифицированными и практически не имея связей за границей, они надеялись получить известность на Западе с помощью АРА. Но, контролируя большинство продовольственных поставок в этом регионе, АРА отказалась быть фактором их политики.
Причина этого отчасти была прагматическая ? сотрудники АРА знали, что на самом деле советское центральное правительство достаточно хорошо контролирует страну. Знали они и о том, что между центральными и местными властями существовали разногласия, и что последние часто были недовольны тем, что Москва плохо осведомлена о местных условиях. Однако АРА, которая получала деньги на осуществление своих операций из обоих источников, находилась между двух огней и, чтобы сохранить хорошие отношения и с центром, и с провинцией, должна была действовать очень осторожно (10). Характеризуя ситуацию, уфимский окружной управляющий АРА У.Белл отметил в одном из своих писем 1922 г.: ?Франция в 1918 г. была летним курортом в сравнении с нашей текущей работой. Местные дипломатические хитросплетения превращают Парижскую мирную конференцию в благовоспитанную частную школу? (11).
Таким образом, организация, которая преподносилась как ?иностранная? и ?буржуазная?, фактически выступила фактором стабилизации в этом весьма проблематичном регионе. Отчеты и сводки местных органов ГПУ о настроениях населения говорят о том, что от АРА явно ожидалась контрреволюционная деятельность, а равно и то, что американцы будут покупать ценности и т.д., однако даже в этих источниках, сообщавших о контрреволюционной агитации со стороны ?агентов АРА?, подчеркивалось, эти действия совершаются не американцами, а т.н. ?русскими американцами?, т.е. местными служащими АРА, которые утверждали, например, что ?все порты, станции и крупные пункты России заполнены американским хлебом, но советская власть не дает транспортных средств?, что американцы ?под видом помощи голодающим скоро возьмут власть в свои руки? и т.д. (12). Таким образом, это было не американской антисоветской пропагандой или подрывной деятельностью, свидетельств чему пока что не удалось найти, а скорее стихийной политической интерпретацией американской миссии теми, кто был недоволен Советами

Американское администрирование и советская бюрократия

Чтобы наблюдать за деятельностью AРA и других заграничных миссий помощи голодающим, советскими властями был создан институт Полномочных представителей правительства РСФСР по работе с иностранными организациями помощи. Главное управление представительства находилось в Москве, а его уполномоченные агенты были разосланы по всем регионам и губерниям, куда были допущены иностранные организации. В обязанность им вменялось посредничество между местными исполнительными властями и зарубежными организациями, а также тщательный надзор и информирование центра об обстановке. Но в работе этого института было много несогласованностей и проблем.
Во-первых, будучи независимыми от местных исполнительных и партийных органов и подчиняясь только Москве, очень часто эти уполномоченные представители, или ?уполпреды?, не знали местной обстановки и не облегчали, а, напротив, осложняли ситуацию, пытаясь навязывать свою линию и американцам, и местным властям, вступая в конфликты с обеими сторонами. ?Мы подозреваем, что все представители из центра присылаются сюда, чтобы совать нам палки в колеса, - отмечал американский очевидец, - в равной степени они не приветствуются местным советским правительством, которое предпочитает общаться с нами напрямую, и совершенная анафема они для башкирского правительства, которое ненавидит Москву и ждет своего часа, чтобы начать войну за независимость? (13).
Во-вторых, принятое в АРA территориальное деление голодающих регионов на дистрикты и субдистрикты не совпадало с советским административным делением. Например, в Уфимско-Уральский округ АРА, первоначально охватывавший Уфимскую губернию и Башкирскую Республику, с весны 1922 г. были включены многие уезды Челябинской, Пермской и Екатеринбургской губерний, а с лета 1922 г. ? несколько уездов Кустанайской губернии, которая тогда была частью Киргизской Республики. У каждой из этих административно-территориальных единиц был свой полномочный представитель РСФСР, и местным властям, организациям и гражданам настоятельно предписывалось входить в контакт с иностранными миссиями только через него. Однако в отношениях между этими должностными лицами было слишком много бюрократизма и путаницы по поводу того, кто кому должен подчиняться ? все окончательные решения о разверстке американского продовольствия во всех этих территориях принимались в Уфе, в окружном штабе AРA, но каждый из губернских уполпредов, как представитель отдельного административного субъекта, был отдельно ответственен перед Москвой.
Налаженность аппарата АРА в сравнении со своим собственным признавали в докладах в центр практически все местные полномочные представители РСФСР, особенно в первый год деятельности американской миссии. На своих совещаниях они постоянно поднимали вопросы о необходимости ?взять твердую линию поведения по отношению к АРА?, ?овладеть АРА путем расстроения ее советской работой?; ?забрать их аппарат частично в свои руки? и т.д. (14) Помимо чисто политической подоплеки, эти декларации могут быть также квалифицированы как попытки присвоить фактически налаженный и реально функционирующий механизм.
Чтобы преодолеть бюрократическую несогласованность, в конечном итоге была достигнута договоренность о внутренней иерархии, в которой все местные полномочные представители в этом районе административно подчинялись полномочному представителю Уфимской губернии (15). Конечно, процедура прохождения заявлений, запросов и отчетности через несколько бюрократических структур требовала огромной конторской работы. Чтобы ускорить получение и распределение продовольствия, частные лица и организации нередко пренебрегали посредничеством уполпредов в пользу прямых контактов с АРА, особенно с том, что касалось мелких дел. Само постоянство, повторяемость и тон распоряжений, регулярно выпускаемых центральными властями с целью прекращения этой практики, являются свидетельством того, насколько широко распространенной она была.

Буржуазная филантропия в условиях разрухи

Согласно Рижскому договору, США обеспечивали продовольствие и медикаменты и их доставку в главные морские порты России и Прибалтики, откуда все это должно было перевозиться и распределяться по голодающим регионам. Все расходы на территории Советской России, включая транспорт, складирование, погрузочно-разгрузочные работы, охрану, оборудование кухонь и столовых, приготовление и раздачу пищи, коммунальные услуги, а также заработную плату и пайки российских служащих должны были оплачиваться советской стороной. Другими словами, помощь AРA не была филантропией или благотворительностью в привычном смысле, скорее, это было предприятие с собственной структурой, местными филиалами и отчетностью, которое работало отдельно от советского правительства, но должно было оплачиваться из его фондов.
Само собой разумеется, в начале 1920-х гг. эти фонды были весьма невелики, и советская сторона старалась использовать все шансы для уменьшения издержек и по возможности переложить хотя бы часть из них на сами иностранные миссии. В конечном счете, чтобы разрешить транспортную проблему и доставить продовольствие голодающим регионам, руководство AРA согласилось пойти на компромисс и заплатить железнодорожным рабочим американским зерном и взять на пайки свой российский персонал, связанный с административной работой (16).
По мере того как положение улучшалось, советские правительственные структуры начали сетовать на то, что американская помощь стала слишком обременительна и слишком дорога, особенное же недовольство вызывала требовательность американцев в отношении отчетности. Американские источники свидетельствуют, что работники АРА были уязвлены этим и использовали все возможности, чтобы отразить нападки советского правительства по поводу чрезмерной затратности. ?Мы должны им напомнить, что в то время, когда мы кормили 10 миллионов голодающих по всей России и распределяли огромные количества медикаментов, проводили миллионы прививок, короче говоря, спасали нацию, - общая стоимость расходов на наши перевозки составила всего лишь одну восьмую от транспортных расходов армии, которая ничего не делает для реконструкции страны?? (17).
С середины 1922 г,. когда острый голод был преодолен, местные власти стали все чаще обращаться к американцам с просьбами о содействии в восстановлении экономики, стараясь привлечь их в качестве спонсоров и коммерческих посредников. За исключением поставок продовольствия и лекарств, никакая прямая экономическая помощь и восстановительная деятельность в Советской России не предусматривалась Рижским договором. Однако именно на Урале было найдено компромиссное решение, которое соответствовало принципам Рижского договора и одновременно отвечало потребностям восстановления местного хозяйства. Местным властям было предложено организовать отряды из трудоспособных беженцев и безработных, которые должны были приводить в порядок городское хозяйство, получая за это питание из запасов АРА. Эта деятельность привела к определенным успехам: в Уфе, Челябинске, Златоусте и других уральских городах было отремонтировано немало школ и больниц, пешеходных мостов и дорог, расчищено улиц и скверов, а также запущено в действие несколько промышленных предприятий, стоявших с конца Первой мировой войны (18).

Business of relief по-русски: российские университеты американских спасателей

Одной из главных проблем, непосредственно затрагивавших процесс работы и коммуникации на всех уровнях, явилась проблема языка и перевода. Только один из уфимских американцев немного знал русский язык, остальным приходилось полагаться на переводчиков. В столицах, морских портах и университетских городах найти людей, владеющих английским, было легко, однако ни Уфа, ни другие крупные уральские города в начале 20-х гг. не обладали ни одним из этих достоинств. Большинство американского персонала, работавшего в Советской России, имело за плечами опыт военной службы в Европе во время Первой мировой войны и неплохо знало французский и немецкий. На ранней стадии своих операций они предпочитали нанимать местных работников из тех, кто мог изъясняться, по крайней мере, на этих языках, в то время как их английским переводчикам приходилось работать в сверхурочное время.
Практика привлечения в качестве сотрудников этнических немцев и эстонцев, численность которых в уральском регионе была довольно велика, себя не оправдала. Так, весной 1922 г. оказалось, что в Стерлитамаке ?у руля оказались немецкие и явно антисоветски настроенные элементы?, которые сформировали настоящую ?немецкую клику?, и американцы подозревали, что ?у башкирского правительства есть много оснований для жалоб? (19). В отдаленных областях многонациональной Башкирии иногда приходилось прибегать к двойному и даже тройному переводу ? с английского на немецкий, затем на русский, затем на башкирский и татарский и обратно. В результате прохождения информации по такому ?глухому телефону? ни одна из сторон не могла быть уверена в точности передаваемого смысла, получая в то же время возможности для произвольного, в том числе и превратного истолкования.
По мере того как масштаб действий увеличивался, началась настоящая охота на переводчиков ? уфимская контора АРА была готова взять на работу любого, кто хоть немного знал английский язык, и иногда случались почти курьезные ситуации. Большинство переводчиков оказывалось выходцами из интеллигенции и бывших привилегированных классов, но иногда среди них попадались представители еврейского населения, которые до революции жили в эмиграции в Англии и США, и их знание и русского, и английского оказывалось весьма слабым (20). Однако, судя по языку американской отчетности и переписки, даже не знавшие русского американцы после нескольких месяцев работы, через переводчиков или самостоятельно, знакомились со сложностями коннотации некоторых распространенных слов и аббревиатур. Не находя подходящего эквивалента в родном языке, они активно интегрировали незнакомые для них понятия в свою корреспонденцию. (?ispolkom?, ?gubzdrav?, ?tovarisсh?, ?payok?, ?kontora?, ?drozhki?, ?nichego?, ?zafftra? etc.). В отдельных случаях они создавали собственные неологизмы, чтобы выразить понятия, которых не было ни в русском, ни в английском языках (?русское сейчас? и ?американское сейчас?, ?ничегоизм?, ?завтраизм? и др.)
Во время поездок по голодающим местностям, с культурно-практической стороны больше всего американцев поражала общая пассивность, как населения, так и властей. Первым было нечего потреблять, вторые не имели в своем распоряжении почти никаких ресурсов, чтобы хоть что-то распределять. При этом и те, и другие, ожидая помощи или смерти, не совершали почти никаких действий. Поэтому адаптация активной ?американизированной? схемы в российских условиях происходила не всегда гладко и отнюдь не встречала всеобщего понимания. Многие подходы, принесенные из европейского опыта гуманитарной работы, в России, особенно в наиболее отсталых и бедных частях, в отдаленных деревнях, оказывались неуместными или просто не работали. Например, организуя кухни в сельской местности, американцы обычно старались установить для детей четкий временной график выдачи питания по сменам, что казалось им самым разумным способом накормить как можно больше нуждающихся. Однако в некоторых случаях этого сделать было нельзя по очень простой причине ? в целой деревне и окрестностях невозможно было ни одних карманных или настенных часов (21).
Аналогично обстояло дело и с некоторыми другими требованиями и принципами выдачи питания AРA. Так, один из пунктов инструкции, вызывавших наибольшее разочарование, предписывал, чтобы дети съедали всю порцию, выданную в кухне или столовой прямо на месте, забирать что-либо домой запрещалось (22). Также инструкции AРA требовали, чтобы все дети и взрослые, приписанные к каждой кухне или столовой, прибывали туда лично и получали свою порцию после проверки списков и предъявления особых карточек. Отпуск пищи на дом разрешался только больным и исключительно по представлении справки, заверенной доктором или фельдшером. Но эта система имела свои промахи ? во-первых, американцы не ожидали, что в некоторых семьях у детей не было одежды и обуви, чтобы выйти за пределы дома даже за спасительной едой; и во-вторых, очень часто люди подкупали или запугивали врачей, чтобы получить ложное свидетельство о болезни или же просто приносили для медицинской экспертизы чужих больных детей. Свидетельства и жалобы такого рода многочисленны в местных архивах комитетов помощи голодающим (23).
Достаточно скоро американские сотрудники AРA в Уфе научились пользоваться российскими методами ведения дел ? они привыкли к бесконечным рукопожатиям с представителями советских органов, узнали такие вещи как ?самоварная дипломатия?, ?водочная дипломатия?, им пришлось давать взятки и пользоваться блатом. Вместе с тем, американцы активно пользовались своей фактической монополией снабжения как мотивационным фактором ? чаще всего угрожая прекратить поставки, если то или иное требование AРA игнорировалось или выполнялось ненадлежащим образом и т.д. Другими словами, если заимствовать формулу Максима Литвинова ?хлеб ? тоже оружие?, они научились пользоваться этим оружием для оказания давления на власти и население. Например, те лица и организации отказывались от прививок и участия в санитарной кампании, лишались права на получение пайков и лекарств (24).
В конторах американцам приходилось бороться с теми же самыми проблемами, как и у их коммунистических оппонентов ? недостатком дисциплины и инициативы, перекурами, несанкционированными посиделками и чаепитиями; соблюдать многочисленные советские и традиционные праздники. Конечно, AРA не была свободна от хищений и злоупотреблений, особенно в стране с такими традициями воровства как Россия. Чтобы не обсуждать здесь эту проблему, которая могла бы стать темой для отдельного исследования, упомяну только, что американцы хорошо знали о воровстве и непорядочности среди русских служащих, но в конечном счете пришли к выводу, что ?принятие каких-либо систематических мер по их искоренению, вынудило бы их отдать руль корабля русским, а себя посвятить заботе о машинном отделении? (25).
В свою очередь, ?аборигены?, проходя через ?американскую школу?, учились не только тому, как следует заполнять американские формы и осуществлять бухгалтерский учет на американский манер, но и ладить с американцами, подстраиваться к их методам и использовать это в своих интересах. Зная желание АРА получить признательность за свою работу, местные власти часто шли на хитрости ? например на Урале, они поощряли практику присвоения больницам и детским домам имени Гарольда Блэнди (Harold Blandy), единственного американского сотрудника АРА в России, который умер от сыпного тифа в Уфе в 1922 г. ? они знали наверняка, что эти учреждения будут со 100-процентной гарантией обеспечены американскими лекарствами, инструментами, одеялами и другими поставками.
Таким образом, то, что американцы склонны были воспринимать как оценку их усилий, местными властями скорее представлялось как выгода. Иногда они даже прибегали к сознательному мошенничеству, сообщая и в Москву, и в окружное управление АРА о результатах, якобы достигнутых с помощью предоставленных американских продуктов. Так, уфимские американцы очень гордились своей программой общественных работ, но в некоторых случаях руководители AРA были слишком доверчивы к местным должностным лицам, особенно к тем, кто сумел произвести на них хорошее впечатление и всячески демонстрировал склонность к сотрудничеству. Американцы шли им навстречу и охотно давали продовольствие для близких их принципам ?конструктивных целей?, но не всегда проверяли результаты, принимая желаемое за действительное. Практически все официальные отчеты, и американские и советские повторили сказочную историю о строительстве дренажного канала в г. Златоусте, длиной в 800 метров, обложенного камнем. Подчеркивалось, что необходимость этого канала в городе, периодически страдавшем от паводков, обсуждалась в течение 70 лет, но именно сотрудничество AРA с местными властями позволило, наконец, воплотить эти разговоры в жизнь26. Однако, как свидетельствуют данные местного (челябинского) архива Министерства внутренних дел, канал так и не был закончен, а продовольствие было присвоено и продано председателем уездного исполнительного комитета (27).
Но в целом ?деловой? и мотивационный подход серьезно поднимал маневренность АРА, специальный статус которой гарантировался Рижским соглашением, предотвращавшим Советы от чрезмерного вмешательства в ее дела. Будучи независимой от большевистских властей в том, что касалось распределения поставок и найма местного персонала, в борьбе против голода 1921-1923 гг. Американской администрации помощи удалось преуспеть больше, чем другим подобным организациям ? даже в отчетах ГПУ признавалось, что в некоторых окрестностях AРA кормила в несколько раз больше голодающего населения, чем все остальные аналогичные организации вместе взятые (28). В нескольких случаях АРА даже взяла на себя питание людей, приписанных к другим иностранным миссиям, после того, как им по тем или иным причинам пришлось свернуть свои операции. Так произошло с отделениями миссии Нансена и Дальневосточного комитета в Челябинской губернии, организацией ?Международная рабочая помощь? и Французским Красным Крестом в Екатеринбурге (29).

О некоторых особенностях восприятия и интерпретации миссии АРА

Миссия АРА была несомненным успехом, и к середине 1922 г. она стала чрезвычайно популярна среди населения. Однако говорить о глубоком влиянии ?американизма? на советскую жизнь 1920-х гг. было бы не вполне корректным, и применительно к провинции ? в частности. С одной стороны, этот успех Американской администрации помощи, который мог бы стать основой для долгосрочного конструктивного сотрудничества, плохо вписывался в общий политико-идеологический контекст Советской России первых лет после Гражданской войны. Дискомфорт от реальной буржуазной помощи был слишком велик, чтобы быть признанным в открытую. Сразу же после отбытия AРA из России все ?визуальные? признаки ее деятельности (подобно мемориальным доскам Гарольда Блэнди на детских домах и больницах) были удалены (30). Согласно секретной инструкции о порядке ликвидации АРА, полученной местными полномочными представителями РСФСР и органами ГПУ, все остатки американских поставок, розданные местными филиалами АРА различным учреждениям в ходе сворачивания ее операций, конфисковывались в пользу правительственных организаций Помгола, чтобы далее распределяться уже от их имени (31).
Но ?благодарная? память об американской миссии оказалась недолговечной не только из-за целенаправленных усилий властей и пропаганды. Во многих отношениях это объяснялось спецификой общей социокультурной атмосферы Советской России начала 20-х гг. В отличие от других иностранных наций, например, немцев, французов или турок, индоктринированных в массовое сознание как потенциальные ?враги? еще в имперские времена, американцы в российском общественном мнении оставались скорее ?отдаленными друзьями?, чем ?противниками? (32). Однако, живя далеко от столиц и морских портов, большинство жителей Уральского региона, за редким исключением, никогда не видело граждан США живьем и могло судить о них, так же как и о других иностранцах, только понаслышке, веря в разнообразные слухи и сказки. ?Невиртуальное? присутствие американцев на Урале в 1921-1923 гг. было слишком незначительным и опосредованным, чтобы у населения, озабоченного проблемами сиюминутного выживания, мог сформироваться сколько-нибудь завершенный образ представителей ?другого мира?. В регионе, который по территории превосходил Францию, находилось не более чем 7-10 ?настоящих? американцев, которые занимались общим руководством, в то время как вся основная работа на местах и непосредственные контакты с населением осуществлялись местным персоналом, работающим от имени американской организации.
Однако за редким исключением, само ее имя почти ничего не значило для местных жителей. Несмотря на всю разъяснительную работу, проводимую инструкторами AРA, едва ли можно предположить складывание у них устойчивых положительных или отрицательных ассоциаций между ?американскими пайками? и собственно ?американским образом жизни?. Последнее было возможно только для образованных людей, кто черпал свои представления о США из прессы, беллетристики или личного опыта. Но большинство реципиентов продовольствия AРA составляли неграмотные крестьяне, которые никогда не видели американского кино, не слышали ни о Генри Форде, ни о Фениморе Купере, ни даже о Нате Пинкертоне, и понятия не имели об ?американских империалистах? и демократии. В условиях информационного вакуума гораздо чаще эта помощь, которая прибыла за тридевять земель от загадочной ?американской администрации?, интерпретировалась в привычных рамках чуда, Божественного пришествия, манны небесной и других религиозных и квази-религиозных символов. AРA часто представлялась в образе женщины, ?кормящей матери? и грамматически склонялось на русском языке в женском роде. (?Да здравствует A-Ра, наша мать и защитница от голода!?). Известно, что прибытие транспортов с американским продовольствием сопровождалось молебнами и другими религиозными ритуалами. В местные конторы АРА даже поступали просьбы прислать портрет Герберта Гувера, чтобы поместить фото их ?спасителя от голода? рядом с иконами33. Конечно, американцам льстило обращение с ними как с богами. Но для истощенного голодом населения главным смыслом в понятии ?американское продовольствие? все же оставалось ?продовольствие?, а не ?американское?, и если бы их самих и их голодающих детей кормила советская власть или сам дьявол, они молились бы за них.
Помимо всего прочего, значительная часть нанятых AРA служащих состояла от представителей бывших привилегированных классов, беспартийных, интеллигенции и священников. Предпочтение в пользу этих категорий со стороны американских руководителей, исходивших из собственных представлений о функциональности, было общеизвестно и очень часто становилось предметом острых дискуссий с советскими властями всех уровней. Безусловно, не все из служащих АРА соответсствовали своим обязанностям. Некоторые из них не только использовали свое положение для улучшения собственных материальных стандартов, т.е. ?помогали себе? в буквальном смысле, но, будучи склонными рассматривать прибытие американцев в категориях ?возвращения к нормальности?, явно стремились восстановить свои социальные позиции, разрушенные большевиками, часто противопоставляя себя ?Советам? и подчеркивая свое отличие от коммунистических органов. Открытая оппозиция властям была редка, она не поощрялась американцами, старавшимися избегать скандалов, но было немало случаев, когда местные инспекторы AРА, полномочия которых ?кормить? или ?не кормить? в отдельно взятом округе или деревне были почти абсолютны, пытались вести себя как в дореволюционные времена, вызывая жалобы и разочарование населения. Например, инспекторы требовали, чтобы их называли ?господин? или ?мистер?, приказывали снимать шапки при входе в контору AРA под предлогом, что ?здесь не совучреждение, а американское?, вешали иконы и заставляли детей в столовых АРА молиться перед едой, отсылали просителей, сочувствующих Советам, в правительственные структуры Помгола, с пожеланием ?пусть вас кормят коммунисты? и т.д. (34) Очевидно, многие из них не отдавали себе отчета в том, что это временная организация, не имевшая намерений оставаться в России для какого-либо другого вида деятельности.
Таким образом, сложился своего рода парадокс ? ?индустриальные?, ?новые? и ?деловые? методы, преимущества которых Американская администрация помощи стремилась продемонстрировать в Советской России, оказались закодированными в старые референтные образы. Осознание собственно американской специфики этих методов было доступно только для ничтожного меньшинства образованных людей в зависимости от их происхождения и политической ангажированности. Для остальных же более комфортными оставались более традиционные рамки ? религиозные, этические, а в политическом плане ? пассивно-повиновенческие. Во главе отделов AРA нередко стояли старые функционеры, продовольствие распределялось православными и мусульманскими священниками, сельскими докторами и бывшими земскими деятелями, офицерами старой армии и ?благотворительными девицами?. Несомненно, как сами американцы, так и их русские служащие ощущали свое превосходство по отношению к тем, кого они кормили. Материально обеспеченные, находящиеся в относительно хорошем физическом состоянии, в период раннего нэпа они вполне могли восприниматься как привилегированная группа, ?богатейший класс?, вызывая зависть и враждебность тех, кто оставался за пределами их благотворительности. По мере разворачивания в Советской России нового культурного и социализационного проекта, эти классы, так же как и ассоциирующиеся с ними образы, постепенно теряли свой инструментальный потенциал и возможности воспроизведения в соответствующих практиках и впоследствии были вытеснены из общественного сознания.

* * *

Для российской провинции 1920-х гг., деморализованной и пребывающей в состоянии социокультурного потрясения, АРA стала самым первым опытом соприкосновения с ?Америкой? в целом и так называемыми ?американизированными? методами работы в частности. В свою очередь, американцам пришлось столкнуться с методами российскими в их ранне-советской версии, которые при внешней жесткости и чрезвычайной политизированности фактически демонстрировали административную несогласованность и потребительскую позицию, где профессиональная компетенция и организация часто заменялась принуждением и запугиванием. В этом отношении AРA представляла благоприятный контраст по сравнению с другими структурами помощи голодающим, особенно правительственными. В отличие от советских и многочисленных зарубежных организаций, которые, вследствие недостатка фондов и организованности, часто ограничивались оказанием спорадической и практически неконтролируемой помощи, АРА попыталась создать функциональный действующий механизм преодоления гуманитарной катастрофы. Эта система основывалась на тщательном учете, мотивации, самостоятельных усилиях местных властей и гражданской инициативе населения. Декларируемая АРА цель состояла в том, чтобы помочь людям научиться помогать самим себе, следя при этом, чтобы помощь оказывалась независимо от религии, политических убеждений и классовой принадлежности. Именно эта идея была задокументирована в Рижском соглашении, и претворяя его в жизнь многие сотрудники АРА полагали, что они ?американизируют? Россию. Однако реализация этой модели в российских условиях порой приводила к неожиданным результатам.
Восприятие американцами ситуации в России, равно как и советское восприятие ?американизма? в начале 1920 гг. оказалось поверхностным. Каждая из сторон этого эксперимента отталкивалась от собственного культурно-исторического базиса и склонна была вольно или невольно проецировать свои ценностные установки, образы и ожидания на противоположную сторону. Однако в политическом обе из них явно переоценили степень политической сознательности населения. Американцы надеялись найти в регионах то, что они привыкли называть ?гражданской инициативой?, они ожидали увидеть голодные бунты, волнение и недовольство правительством, но вместо этого сталкивались с апатией, брутализацией, озабоченностью исключительно сиюминутным выживанием, подозрительностью, в том числе и к себе. Советские лидеры опасались американского контрреволюционного влияния. Население же пользовалось и советскими, и американскими источниками для спасения собственных жизней и приспособления к изменившимся или меняющимся условиям.

Примечания

1 Работа подготовлена при поддержке гранта AZ 10/SR/03 Gerda Henkel Stiftung (Германия)
2 См.: Agreement between the American Relief Administration and the Russian Socialist Federative Republic // Fisher H. The Famine in Soviet Russia, 1919?1923: The Operations of the American Relief Administration. New York, 1927. P. 507?510; рус. пер.: Соглашение между Правительством РСФСР и Американской Администрацией помощи // Документы внешней политики СССР. Т. IV. М., 1960. С. 281 ? 286
3 Подр. см.: Weissman B. The Aftereffects of the American Relief Mission to Soviet Russia // Russian Review. Volume 29. Issue 4 (Oct. 1970). P. 411?421; Хмелевская Ю.Ю. Американская помощь голодающим в Советской России в 1921?1923 гг.: забытая страница истории или идеологическая манипуляция? // Век памяти, память века: опыт обращения с прошлым в ХХ столетии. Челябинск, 2004. С. 431?452.
4 До недавнего времени единственными крупными американскими работами по теме были вышедшие еще в конце 20-х гг. книги авторов, непосредственно участвовавших в событиях и являвшихся официальными историками АРА (См.: Fisher H. The Famine; Golder F. On the Trail of Russian Famine. Stanford, 1927) и исследование Б. Вейсcмана (См.: Weissman, B. Herbert Hoover and Famine Relief to Soviet Russia, 1921?1923. Stanford, 1974), которым в известной степени свойственно апологетическое представление о деятельности АРА. Настоящий прорыв был сделан в 2002 г. с выходом книги Б. Патенауда, Но эта работа, выстроенная как эпическое повествование, представляет главным образом американскую сторону, американский опыт и основана исключительно на информации из американских источников, см.: Patenaude, B. The Big Show in Bololand. The American Relief Expedition to Soviet Russia in the Famine of 1921. Stanford, 2002; также авторский анонс об этой книге на URL: http://www.hooverdigest.org/024/patenaude.html, рецензия, URL: http://www.h-net.msu.edu/reviews/showrev.cgi? path=113921059720052.
5 См.: Hoover H. Years of adventure, 1874 ? 1920. Memoirs. London, 1952. P. 104?106; Афанасьева О. Герберт Гувер на Урале // Вечерний Челябинск. 30 мая 2003.
6 См.: Scott J. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Haven, 1985; idem. Domination and Art of Resistance. New Haven, 1990: Fitzpatrick Sh. Stalin?s Peasants: Resistance and Survival in the Russian Village after Collectivization. New York, 1994; Viola L. Contending with Stalinism: Soviet Power and Popular Resistance in the 1930s. Ithaca, NY, 2002 The Resistance Debate in Russian and Soviet History. Kritika Historical Studies 1. (Eds. M. David-Fox, P.Holquist, M.Poe). Bloomington, Indiana, 2003, et al.
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 312; Patenaude, B. Herbert Hoover's Brush with Bolshevism // Kennan Institute for Advanced Russian Studies. Occasional Paper no. 248, June 1992; Patenaude B. The Strange Death of Soviet Communism: 1921 Version // Reexamining the Soviet Experience. (Eds. D. Holloway, N. Naimark). Boulder, Colorado, 1996. P. 77?99; Engerman, D. Economic Reconstruction in Soviet Russia: The Courting of Herbert Hoover in 1922 // International History Review 19, no.4 (November 1997). Р. 836-847; ЦГИА РБ. Ф. 101. Оп.1. Д. 182, Л.175об.; ГАРФ. Ф. Р-1064. Оп.7. Д.26. С. 104 об.
8 Kelley W. Descriptive Memorandum of the Work of the ARA District of Ufa. P.39?40. // HIA. ARA Russia. 133: 2.
9 Подр см..: Сафонов Д.А. Великая крестьянская война 1920?1921 гг. и Южный Урал. Оренбург, 1999; Кульшарипов М.М. Национальное движение башкирского народа (1917?1921). Дисс. докт. ист. наук. Уфа, 1998; Кобзов. В.С., Сичинский Е.П. Государственное строительство на Урале в 1917?1921 гг. Челябинск, 1997. С. 147?164; Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917?1922 гг. М. 2001. С. 45?51, 313?327.
10 Kelley W. Extracts from the letters of William J. Kelley, written during the Winter and Spring of 1922. April 2, 1922. // HIA. Frank Golder Papers. 23: 5
11 HIA. ARA Russia. 132: 12.
12 РГАСПИ. Ф.5. Оп.1. Д.2631. Л.176; ОГАЧО. Ф.77. Оп.1. Д.452. Л.22; ЦГАОО РБ. Ф.П-1. Оп.1. Д.509А. Л.4. Д. 551. Л.11 об.
13 Kelley W. Extracts, April 2, 1922
14 ГАРФ. Ф. Р-1058. Оп.1. Д. 105. Л. 200; Ф.Р-1064. Оп.7. Д. 26. Лл. 104 ? 104 об., 299?299 об.: ОГАЧО Ф.494. Оп.3. Д.16. Л. 19; ЦГАОО РБ. Ф.П-1. Оп.1. Д.511. Л. 32 и др.
15 См. ?Проект реорганизации окружного, губернского и уездных управлений уполномоченных правительства РСФСР при всех заграничных организациях?. ГАРФ. Ф. Р-1058. Оп. 1. Д.277. Л.47.
16 HIA. ARA Russia. 20: 1.
17 HIA. ARA Russia. 319: 7.
18 HIA. ARA Russia. 132: 12; ГАРФ. Ф.Р?1065. Оп. 3. Д. 17. Л. 38; ЦГИА РБ 101.Оп.1. Д. 197. Л.119.
19 HIA. ARA Russia. 132: 4.
20 Kelley W. Extracts. April 2, 1922.
21 HIA. Murphy Merle F. Daily Life in Soviet Russia. Typescript. 1923. P. 71?72.
22 HIA. ARA Russia. 132: 12
23 HIA. ARA Russia. 129: 5; ЦГИА РБ Ф.100.Оп.1. Д. 21 Л.9; ЦГИА РБ Ф.443. Оп.1. Д.376, Лл. 12,13, 14, 14 об; Ф. 100.Оп.1. Д.48, Л.65; ОГАЧО. Ф.77. Оп.1. Д.452. Л.22.
24 ЦГИА РБ Ф.100. Оп.1.Д.65. Лл.122, 123?123 об., 186?187; HIA. ARA Russia. 6:4, 132:4.
25 Kelley W. Descriptive Memorandum. P. 11?12, 38?39.
26 HIA. ARA Russia 129:5, 132:12, 133: 1; Bell W. L. On the Edge of Siberia // A.R.A. Bulletin. Ser. 2, XXXIII. P. 7?15; ГАРФ. Ф.Р?1065. Оп. 3. Д. 17. Л. 38; ЦГИА РБ.Ф. 101.Оп.1. Д. 197. Л.119; см. также: Fisher H. Op. cit. P.295?296; Patenaude B. Op.cit. P. 531
27 Я выражаю глубокую признательность уральскому историку, доктору исторических наук В.С. Кобзову за предоставление мне этой информации.
28 По данным советской стороны, на начало августа 1922 г. в столовых и кухнях АРА получали питание 9.554.575 чел., в то время как через столовые Нансеновского комитета, самой крупной организации после АРА ? 489 тыс. (ГАРФ. Ф.Р-1058. Оп.1. Д.532. Л.99А); в апреле 1923 г, когда деятельность АРА, по сравнению с летом и осенью 1922 г. была уже существенно сокращена, официальные отчеты Центрального Помгола сообщали, что ?АРА кормит 2.135.956 чел., т.е 74.8% от всего количества питаемых за счет заграничной помощи?, в то время как миссия Нансена ? 110.096 чел, т.е. 4,3% (ГАРФ. Ф.Р-1065. Оп.3. Д.17. Л.347); см. также: Советская деревня глазами ВЧК?ОГПУ?НКВД. 1918?1922 гг. М., 1998. T.1. С. 543, 552, 585, 586, 593, 596?597, 615, 623?624, 630, 662; Кондрашин В. 1922 год в советской деревне глазами ГПУ // Отечественные спецслужбы в 20?30-е годы. Исторические чтения на Лубянке. 1999. URL: http://www. fsb.ru/history/read/1999/kondrashin.html.
29 HIA. ARA Russia, 129:2, 133:12.
30 HIA. Alexis V. Lapteff?s Papers. American Relief Administration in Ufa. Typescript. P. 11.
31 ГАРФ. Ф.Р-1064. Оп.7.Д.34. Л.234?234 об; ЦГИА РБ Ф. 1316. Оп.1. Д. 32. Лл.220, 270?271.
32 См.: Saul N. Distant Friends: The United States and Russia. 1763?1867. Lawrence, Kansas, 1991; Idem .Concord and Conflict. The United States and Russia, 1867?1914. Lawrence, Kansas, 1996.
33 HIA. ARA Russia. 244: 1; 529: 4. Первоначально эти портреты специально присылались в местные филиалы АРА в качестве наглядной агитации, чтобы показать населению, от кого пришла помощь.
34 РГАСПИ. Ф. 5. Оп.1. Д.2631. Лл. 26, 176; ОГАЧО. Ф.77. Оп.1. Д. 452, Лл.12. 13, 22; Ф.494. Оп.3. Д.16. Л.134.