|
|
| Архив - Секс и муштра - Комментарии
Челябинск, 5.07.03
Андрей Романов - Екатерине Емельянцевой
Дорогая Екатерина,
Прежде чем ответить на вопросы, я позволю себе некоторые комментарии твоего текста.
1. Восприятие и социальное положение.
Конечно, восприятие фильмов можно связать с социальным происхождением их оценщиков, однако те источники, которые мне известны, не содержат информации о нем.
2. Ты пишешь о том, что черносотенные слои воспринимали Кино (очевидно, сам культурный феномен) как болезнь.
Для господина Пуришкевича, вдохновителя и идеолога, как и для многих его последователей, кинематограф как таковой не был опасной болезнью. Более того, на десяток лет раньше В.И. Ленина он заявлял о том, что кино необходимо широко использовать в пропагандистской работе, а в адресованных ему письмах есть такие же призывы, исходящие от рядовых членов черносотенных организаций. Опасным было Кино, содержавшее ?неправильные? идеи. Поэтому однозначно говорить о присущем всем черносотенцам восприятии кинопроизводства ?как болезни? неточно. К тому же современники-психологи, о которых ты пишешь, принадлежали к интеллигентским слоям, откуда преимущественно рекрутировались русские либералы, изначально враждебно относившихся ко всему монархическому и мещанскому, а потому особенно доверять им не стоит, а их оценки черносотенцев следует рассматривать как пример инструментализации образов ?врага? в целях поддержки либералистской идентичности.
3. Осуждение ?упадничества? нового медиума и восприятие авторов докладов.
В своем тексте я как раз и попытался подчеркнуть мысль о том, что черносотенцы болезненно реагировали на сексуальные сцены, усматривая в них моральное падение, поразившее всю Россию. Стоит добавить, что текст, рассматриваемый в данный момент - резюме достаточно большой статьи, где говорится преимущественно о восприятии современных событий черносотенцами и о том, как они хотели бороться с воображаемыми ими недугами. Естественно, что образы социальных и политических болезней создавали и поддерживали идентичность этих людей, разграничивая области ?чужого? и ?своего?.
А теперь прейду к вопросам:
1. Возможности сопоставления черносотенцев и фашистских групп.
На челябинском обсуждении моего проекта этот вопрос также был задан.
Прежде чем отвечать, мне кажется, надо уточнить предмет сопоставления, что и с чем мы хотим сравнить? ?Упадничество нового медиума? начала XX в. в России с ?упадничеством женской демократии? в Германии 20-30-х гг.? Русские правые не протестовали против демократии, которой в России начала XX не было (официальный печатный орган СРН ?Русское знамя? с одобрением отзывался о созыве Государственной думы, видя в ней возможность донесения голоса народа до монарха в противовес бюрократам и ?революционерам-евреям?). Мне кажется, что проводя гендерный анализ, мы должны опасаться стигматизации мужского стремления к братству и следованию нормативным сценариям отправления культа мужественности. К тому же политическая, социальная и культурная ситуация в России начале XX в. несопоставима с ситуацией Германии и Италии 20-30-х гг. Поэтому к сопоставлению русских черносотенцев с фашистскими группами надо подходить крайне осторожно.
2. На вопрос о программном содержании как основе присоединения к черносотенцам, в монографии ?Революционеры справа: Черносотенцы на Урале в 1905 - 1916 гг. Екатеринбург, 1994? убедительно ответил И.В. Нарский, показав, что рядовые члены организаций слабо реагировали на полный набор идеологических установок правых. Он также установил факты перехода рядовых членов и некоторых активистов из СРН в РСДРП и обратно и показал, что главные мотивы вступления в партийные организации были не идеологическими а культурными и экономическими. Я разделяю эту позицию. |
Вопросы к проекту А. Романова
Лебедев А. Ю. (ИИ - 402):
Существовали ли перспективы у правого движения начала XX в. в России перерасти в движение, аналогичное итальянским ?сквадри?, ?фаши? и т.д.
А.Р. Как мне кажется такие перспективы были, хотя в данном случае не стоит говорить о идеологическом уподоблении программ русских ?правых? программам итальянских фашистов. Речь может идти о сходных методах агитационной и культурно-воспитательной работы.
Можно ли это считать альтернативой левому экстремизму?
А.Р. В данном случае как мне кажется немного неясно о какой альтернативе(политической, культурной) идет речь.
Кто были по социокультурному складу - среднее звено правых - люди, работавшие от организации с публикой?
А.Р. К сожалению подобными сведениями я не располагаю. |
|
|
Добро пожаловать!
