Архив

Восточная Европа и восточно-европейская история.

20.10.2004, 07:41

К.Герке, Х.Хауманн

Восточная Европа и восточно-европейская история.
Конструкции - исторические образцы ? задачи

?Восточная Европа мертва!? Так было возвещено во время дискуссии, которая велась в Германии в 1998-1999 гг. специалистами по восточно-европейской истории. Речь шла о том, что с крахом коммунистического режима исчезло и общее название для пространства, которое символизировало ?иное? по отношению к Западу. Одновременно якобы обнаружилась теоретико-методологическая ?отсталость? предмета ?восточно-европейская история? от уровня современных историографических дискуссий. Приверженцы этих заявлений последовательно выступили за ликвидацию этого предмета и за его интеграцию во ?всеобщую историю? при одновременной специализации на отдельных странах и регионах. Правда, они натолкнулись на решительное сопротивление (1).
Между тем, возбуждение вновь схлынуло, уступив место более трезвому взгляду (2). Бесспорно, понятие ?Восточная Европа? в различное время конструировалось и наполнялось различным содержанием в зависимости от господствовавших исторических образов (3). Под ?Востоком? первоначально понимался Восточный Рим, то есть Византия, позднее ? Османская империя. Россия, балтийские страны и Польско-Литовское государство до XVIII в. считались ?Северной Европой?. Лишь позднее, когда соотношение сил в этом регионе изменилось в пользу России, была ?изобретена? ?Восточная Европа? в современном смысле слова. Название, возобладавшее в первой половине XIX в., сперва в первую очередь относилось к России, тем более что Польское королевство исчезло с политической карты в ходе нескольких разделов между 1772 и 1815 гг. Наряду с этим, термин стал все больше распространяться на все пространство от Польши. Богемии и Венгрии до ?Балкан? (4). Таким образом, этот взгляд не есть следствие ?железного занавеса? после 1945 г., как утверждалось в вышеупомянутой дискуссии. Скорее, он создан Западом. Чем активнее западные страны с XVIII в. определяли себя как ?Европу? и центр цивилизации, тем сильнее представал ?Восток? отсталой, ?другой? Европой (5).
Такой взгляд определил и научное занятие ?Востоком?. Это видно уже в первых научных трудах XVIII в. о Восточной Европе. Создание университетских кафедр по восточно-европейской истории часто следовало политическим намерениям. Не случайно этот предмет однажды был назван ?академической вспомогательной дисциплиной внешней политики? (6). Основанный в 1902 г. в Берлине семинар был призван больше узнать о великой державе на востоке ? о царской империи. С помощью семинара, открытого в Вене в 1907 г. предполагалось расширить знания о ранее малоизвестных областях Габсбургской империи и Восточной Европы в целом, - не говоря о том, что эта институция была необходима для вновь приобретенной русской библиотеки. Эта тенденция наблюдалась и позже. В ФРГ после 1945 г. за многочисленными открытиями институтов по восточно-европейской истории стояла цель изучения ?коммунистических территорий? (7). То, что историкам часто удавалось освободиться от подобных познавательных интересов, к делу не относится.
Это восприятие отношений между Востоком и Западом, тесно связанное с политико-культурными условиями, не развивалось прямолинейно, но, обостренное ?холодной войной?, сохранялось до недавнего времени. Господствующее представление о ?Европе? отождествляло ее с Западной Европой ? часто с включением Северной Америки. За этим скрывалась идеология ?христианского Запада?(8) . Тот, кто говорил о ?евроцентризме?, подразумевал, как правило, Западную Европу (9). Это чувство превосходства ?западной цивилизации? в отношении ?Востока? после распада коммунистического ?блока? и в связи со стратегическим и экономическим интересом по интеграции государства от Прибалтики до Болгарии в ?Запад? было направлено против России (10) и Турции. Оба государства якобы неспособны интегрироваться в ?европейскую модель? культурно, политически и хозяйственно. Даже крупные историки, опираясь на свое понимание теории модернизации, поддержали эту аргументацию (11). Прежнее понимание ?Востока?, распространенное на Россию, переживает ренессанс.
В самой Восточной Европе столкновение с представлениями ?Запада? вызвало страстные споры о собственном пути или об ориентации на западные образцы. Один из крайних вариантов представляет собой концепция ?евразийства? в России. Ее основой являются идеи русских эмигрантов после 1917 г., которые обосновали особое культурное место России между Европой и Азией, чтобы проанализировать причины революции и наметить ее будущее общественное устройство. В настоящее время эта конструкция служит прежде всего в качестве идеологии кризиса, чтобы объединить Европу и Азию против США или создать союз христианских и исламских народов против светских ?западных? тенденций (12). Следует ли нам из-за этого действительно отказаться от понятия ?Восточная Европа?? Общей ?восточно-европейской? идентичности населения явно не сложилось, особенно в связи с коммунистическим периодом. Жители многих областей за пределами России не считают себя ?восточноевропейцами?. Они хотят быть жителями ?Центральной Европы? (13) или хотя бы ?Восточно-Центральной? (14). На юге, подчеркивая принадлежность к ?Юго-восточной Европе?. Этому названию многие отдают предпочтение по сравнению с названием ?Балканы?, которое ассоциируется с варварством и насилием (15). Говорится и о ?Северо-восточной Европе? (16). Все они также являются конструкциями. Сам по себе отказ от представления, что где-то должен быть запад и восток Европы, невозможен. Однако решающим при определении этого является географическая и культурная позиция наблюдателя, исходя из положения которого определяются части света. Можно ли по истечении дискуссий последних лет определить общность ?Восточной Европы? (17) , не исключающей региональных компонентов? (18)
Ее определенные географические границы не обнаруживаются (19). В лучшем случае мы можем найти некоторые ?естественные? признаки. В качестве произвольно выбранного примера можно указать, что линия от Эльбы в южном направлении от восточных и южных отрогов Альп разделяет зоны размножения черных и серых ворон (20). Культурную специфику подразумевает, например, народная вера в вампиров: кровососущий вариант ?живых мертвецов? первоначально всплывает только в восточно-европейском пространстве (21). Если суммировать исследования последних десятилетий, обнаружатся другие, серьезные аргументы в пользу специфики региона, которые оправдывают самостоятельность научной дисциплины ?восточно-европейская? история (не говоря о том, что нельзя игнорировать 200-летнее существование этого предмета) (22).
Сначала следует констатировать негативное отмежевание. Многообразие языков (и народов) Восточной Европы доступно лишь относительно немногим специалистам. При отказе от этого предмета велика вероятность, что возможность серьезного исследования этого пространства была бы утрачена. История Европы, выходящая из-под пера историков-неспециалистов по Восточной Европе наглядно показывает, что в ней господствует ярко выраженная западноевропейская точка зрения. Часто аналогичное пренебрежение звучит в высказываниях о ?реформирующихся и трансформирующихся государствах? в политических дискуссиях. Они якобы желают войти в Европейский Союз, - и это им милостиво дозволяется, - чтобы вступить на путь цивилизации (23). Этой высокомерной мысли о ?расширении Запада на восток? в восточных странах все чаще противопоставляется лозунг ?расширения на запад?. Тем самым выражается мысль о самостоятельных импульсах Востока в отношении Запада, которая, правда, зачастую инструментализируется в политических целях (24).
Однако имеются и аргументы, которые содержательно более убедительно обосновывают исторический ландшафт ?Восточная Европа?. Эта территория имеет общую сложную историю со связями различной интенсивности между ее частями и западными странами. Достаточно вспомнить в качестве примера о союзе Великого княжества Литовского с Тверским княжеством в XIV в., существенно повлиявшем на формирование Московского царства. Или о расстановке сил в Смуте начала XVII в., когда на какой-то момент казалось возможным соглашение Польши с Россией об общей форме правления. Самостоятельное развитие Восточной Европы началось в связи с растущим отмежеванием Запада от Востока, несмотря на многообразные связи. Оно было осознано в постоянных конфликтах с Западом и собственно ?Востоком? - исламскими странами и Азией. Переходные зоны свидетельствуют о неправомерности представления об изоляции: так, на Украине в форме униатства возникла церковь, которая следует православному обряду и католической вере.
Особенности региона проявляются, например, в значительной роли сельской общины, имевшей свои самоуправление и систему ценностей во многих восточно-европейских странах; в большом сходстве ? несмотря на региональное многообразие ? форм производства, особенно в сельском хозяйстве (25); в сходных формах семьи и общества (например, в расширенной семье и особенностях ?буржуазии?); в отличном от западного ? но вовсе не худшем ? положении женщины (26); в большей терпимости в отношении иноверцев; в альтернативных формах власти (сословно-демократических в Польше, Богемии, Венгрии и Хорватии; самодержавных в России); в особых чертах освободительных идей и движений. При этом восточно-европейские страны всегда осознавали себя частью Европы (27). В связи с ?расширением на восток Европейского Союза? со стороны западноевропейцев было бы уместным признать самостоятельность и равноценность истории и культуры Восточной Европы и отказаться от клише отсталости и недостаточной цивилизованности (28).
Это касается и исторической науки. Предмет ?восточно-европейская история? станет излишним лишь тогда, когда для историков ? в отношении как языковой подготовки, так и культурных исходных установок ? станет вполне естественным изучать историю России, Венгрии или Сербии так же, как Англии, Франции или Швейцарии.
Вышеупомянутая дискуссия о ?Восточной Европе? воспринимается в Швейцарии как весьма ?немецкая?. Многие из обсуждавшихся в ней проблем здесь не актуальны. То и дело казалось, что мы живем в другом мире. Во всяком случае, в Швейцарии повседневность и культура этого предмета выглядят совершенно иначе. Кризисные настроения совершенно не ощущаются. Это связано прежде всего с историей академических наук о Восточной Европе в Швейцарии. Они лишь в малой степени были затронуты ?холодной войной?. Прежде всего Институт Востока Петера Загера в Берне создавался в 1958 г. с целью информировать общественность о коммунизме и грозящих с востока опасностях. С научной целью возник Институт Восточной Европы в Фрибургском университете, специализировавшийся под руководством Йозефа Бохенски на советской философии и добившийся международной известности в области анализа советского коммунизма. С 1960-х гг. в большинстве университетов были также основаны или укреплены семинары по славистике, однако на фоне усиливавшихся политических и хозяйственных контактов со странами ?Восточного блока? за этим стояли не столько идеологические, сколько прагматические соображения.
Восточно-европейская история долгое время оставались без внимания. Возможно, это не в последнюю очередь объясняется опасением заводить в стране ?левых агитаторов?. Так, в Цюрихе этот предмет утвердился лишь в 1971 г., а в Базеле окончательно ? после начинаний Рудольфа Бэхтольда ? даже в 1991 г. (как кафедра восточно-европейской и новейшей всеобщей истории). В Сан Галлене основанная в 1970 г. кафедра русского языка и литературы некоторое время назад была переименована в кафедру культурной и социальной истории России.
Эти задержка в основании и развитии наук о Восточной Европе в Швейцарии усилила прагматические цели. Поэтому за распадом ?Восточного блока? не последовало крушения институций. Пример тому ? судьба Швейцарской восточно-европейской библиотеки в Берне. Первоначально вышедшая из созданного П.Загером в 1948 г. документальной коллекции, она временно стала подразделением его Института Востока, а затем, в 1959 г. организационно отделилась. После краха Советского Союза она лишилась государственного финансирования. Это могла бы означать верную смерть. Однако благодаря целенаправленной дружной работе самых разных представителей научной и политической жизни она вместе со своими богатыми книжными и журнальными фондами (около 150 000) наименований) была спасена. В 1997 г. библиотека была организационно и концептуально реформирована и действует ныне как автономный филиал Бернской городской универсальной библиотеки. В лице этой институции в распоряжении широкой публики, интересующейся актуальными проблемами Восточной Европы, находится специализированная библиотека не только самая большая в Швейцарии по истории восточно-европейских стран в ХХ в., но и предлагающая обширную палитру услуг (29).
Не смогла реализоваться идея швейцарского центра междисциплинарного изучения Восточной Европы при Фрибургском университете, выросшего из старого Института Восточной Европы как ?Межфакультетский институт Восточной и Восточно-Центральной Европы?. Хотя здесь не была представлена история, центр располагал профессорской ставкой по политологии. Несмотря на его закрытие в 2002 г. сохранился значительный научный потенциал для изучения Восточной Европы. С недавним открытием в Женевском университете профессуры по истории русского и славянского мира французская Швейцария получила специализацию по восточно-европейской истории. Хотя ограничения и сокращения в Швейцарии не обошли стороной науки о Восточной Европе, в целом последние не чувствуют себя в опасности (30). Именно восточно-европейская история занимает прочное место среди наук о культуре.
Возможно, это связано также с иным, чем в Германии, пониманием содержания дисциплины. Из той дискуссии ясно видно, что предмет ?восточно-европейская история? в высшей степени специализирован и атомизирован. Прежние руководители кафедр большей частью еще были в состоянии рассматривать обширные части восточной Европы в Новое время и в средневековье в целом, не забывая общеевропейского контекста. Ныне специалисты занимаются по преимуществу историей одной страны, как правило России, к тому же чаще всего ограничиваясь XIX и ХХ вв. Если вспомнить, что многие нынешние проблемы Восточной Европы можно адекватно оценить, лишь проследив их средневековые корни, то станет очевидным, что исследование и преподавание 100- или 150-летней истории одной страны исключает важные познавательные возможности. К тому же государства ? это вариативные и преходящие искусственные образования, которые существуют в структурном контексте надгосударственных исторических ландшафтов, поддающихся анализу лишь в более широкой пространственно-временной перспективе (31).
Вот конкретный пример. Во время зимнего семестра 1997 ? 1998 гг. на цюрихской кафедре восточно-европейской истории проводился семинар, посвященный изучению и объяснению успехов и неудач современных политических и хозяйственных трансформационных экспериментов в государствах востока Европы от Албании до России. Сравнительный анализ выявил интересную градацию трансформационного успеха в направлении с запада на восток. Она соответствует, с одной стороны, старой культурной границе внутри Габсбургской империи а, с другой ? еще восточнее ? рубежу между латинской и православной Европой. Обе границы имеют средневековое происхождение. Понижение трансформационного успеха с запада на восток можно объяснить только исторически сложившимися наднациональными различиями социально-экономического развития и отношением между государством и обществом (32).
Другой пример и ?классический? случай межрегионального сопоставления представляют исследования истории и культуры восточно-европейских евреев, которые нельзя ограничивать одной страной. Такие исследования образуют центр тяжести базельской кафедры. Исходным пунктом является не массовое уничтожение еврейского населения во время нацистского господства, а попытка реконструировать ?изнутри? жизненные миры. Речь идет об условиях жизни, самосознании, культурных практиках восточно-европейских евреев; о соотношении автономии, самоуправлении и определении чужого; о религиозных и политических течениях в еврействе вследствие секуляризации и о формировании новых идентичностей; об эволюции гендерных ролей; о стереотипах и о конфронтации с антиеврейскими ?образами?, о процессах памяти. Появились многочисленные публикации, которые на основе инновационных подходов предлагают новый, до этого неизвестный взгляд на жизненные миры значительной группы населения Восточной Европы (33). Это подтверждает, между прочим, независимое от Запада развитие всего восточно-европейского региона при наличии внутренней дифференциации.
Характерно также, что в учебном процессе и в исследованиях наряду с Россией регулярно тематизируются другие регионы Восточной Европы ? а именно Прибалтика, Польша, Венгрия и Юго-Восточная Европа. В Цюрихе преимущественно рассматривается более ранняя, в Базеле ? более поздняя история. Это нашло отражение не только в многочисленных дипломных работах, диссертациях и других научных публикациях. В 2002 году молодые историки обоих институтов основали совместный Форум Центрально-Восточной и Юго-Восточной Европы, чтобы обмениваться мнениями о проблемах тех регионов за пределами России, которые образуют контактные зоны между Востоком и Западом (34). Большое внимание уделяется сравнению различных регионов Восточной Европы, а также их сравнению с Западной Европой, чтобы выявить ?специфическое? для той или иной ситуации и избежать механического перенесения категорий, выработанных на основе материала других обществ.
В связи с этим рассматриваются связи восточно-европейских стран с Западной Европой, особенно со Швейцарией. Естественно, к темам, которые исследуются в Цюрихе и Базеле, относится путь восточных евреев в Швейцарию (35). В Цюрихе был осуществлен большой проект о швейцарцах в России (36), в Базеле в центре внимания находились отношения между Польшей и Швейцариейт (37). Аналогична ситуация с изучением Юго-Восточной Европы в обоих институтах (38). Важной областью изучения являются ?образы другого?, которые одновременно многое говорят о собственных взглядах. В ходе экскурсий и других мероприятий мы проследовали маршрутом русских войск во главе с Суворовым в 1799 г. через Альпы и изучили следы пребывания в Швейцарии руководителя польского восстания 1794 г. Тадеуша Костюшко. Так мы могли проанализировать возникновение мифов и конструкций о ?героях?. Разумеется, исследуется и жизнь в Швейцарии эмигрантов из Восточной Европы ? русских революционеров, тех, кто позднее стал жертвой сталинизма, а также еврейских беженцев от нацистского режима, участников восстаний против коммунистических порядков в Венгрии и Польше, беженцев из Юго-Восточной Европы. Именно под влиянием потрясений по поводу кровавых конфликтов в Юго-Восточной Европе возникли исследовательские проекты, которые на основе анализа человеческих мыслей и поступков в различных регионах ставят задачу выявить долговременные причины нынешних проблем. Кроме того, мы не ограничиваемся многочисленными разрозненными исследованиями. Панорамные изображения призваны связать опыт людских жизненных миров со структурными изменениями, чтобы предоставить ориентиры более широкому кругу интересующихся и пробудить интерес к дальнейшей углубленной работе.
Общие тематические и научно-организационные интересы вызвали не только координацию различных проектов Базеля и Цюриха, но и имели следствием взаимосвязи со славистикой и всеми науками, занимающимися в Швейцарии Восточной Европой (39). Ежегодно проходит общий ?Восточно-европейский симпозиум?, организуются учебные конференции и курсы повышения квалификации.не требует специального упоминания наше присутствие в средствах массовой информации, регулярные выступления по актуальным событиям в Восточной Европе, информирование о наших исследованиях в форме выставок и симпозиумов.
Жизнеспособность предмета и оживленность ведущихся дискуссий, а также широта и многообразие тем находят значительный отклик у студентов. Конечно, это вязано и с тем, что семьи многих из них происходят из Восточной Европы. Учебные планы должны учитывать их интересы. Однако, видимо, многих привлекает и то, что в центре внимания стоит не специализация, а учебные мероприятия по широким темам. Во всяком случае, интерес среди студентов скорее не падает, а растет (40). Кроме того, цюрихской и базельской кафедрам важно не изолироваться, а показывать ?всеобщее? в конкретных специфических исторических процессах (41). Часть работающих здесь представителей предмета очень давно приняли участие в дебатах по всеобщей истории и апробировали теоретико-методические подходы, которые в то время занимали маргинальные позиции. Можно вспомнить, например, исследования Карстена Герке по истории женщин в России, по проблемам регионализма, по сравнительной городской истории или по истории миграции (42); или работы Хайко Хауманна по истории повседневности, жизненных миров и региональной истории, по отношениям города и деревни из перспективы исторических актеров и по устной истории (43). В этой связи здесь изначально осуществлялся интенсивный обмен мнений с другими историографическими субдисциплинами, в том числе в теоретико-методическом плане, продолжающийся по сей день (44).
Исследования по истории женщин и полов, повседневности и жизненных миров, по исторической антропологии, по соотношению микро- и макроистории и с применением других подходов наук о культуре издавна стали здесь привычными. Выражением интенсивного участия в новых исследовательских течениях является также ?Базельская инициатива гендерных исследований в изучении Восточной Европы?. Исходя из категории ?гендер? как аналитического инструмента для исследования иерархий и соотношений полов, для культурной рефлексии и общественной критики, следует развивать теоретико-методическую концепцию, а также поощрять и координировать конкретные работы в рамках междисциплинарного и межуниверситетского сотрудничества. Наряду с составлением списков текущих проектов и библиографии с 2001 г. предлагаются курсы повышения квалификации и конференции. Идет интенсивный поиск и апробация сотрудничества с учеными в восточно-европейских странах (45).
С крахом коммунистических режимов в Восточной Европе возможности для исследований существенно улучшились. Вместе с тем, положение стало менее ясным, на повестке дня оказались совершенно новые вопросы. Чтобы не только в первом приближении ответить на них, но и рассмотреть их в контексте историко-культурных характеристик людей в различных ландшафтах и регионах Восточной Европы и вписать их в общеевропейский контекст, предмет ?восточно-европейская история? более необходим, чем когда-либо. При всей необходимости специализации в исследовательской деятельности следует сохранить в поле зрения восток Европы в целом и с ориентацией на культурно-исторические регионы и традиции. С помощью сравнительной перспективы и обращения к давнему прошлому нужно ставить вопрос о его месте в Европе, пытаться понять актуальные проблемы. Речь идет не о суммарной истории стран, а о широком историческом исследовании, требующем специфической языковой и культурной компетенции. Науки о Восточной Европе не страдают недостатком легитимации, хотя они, естественно, нуждаются в постоянной критической саморефлексии.
Нужно поставить под сомнение мнение о ?странном? поведении и предполагаемой отсталости, вскрывая ?изнутри? социальные отношения и культурные практики в их исторических проявлениях. Так изучение истории Восточной Европы может способствовать познанию общеевропейского контекста и созданию исторической картины, которая отражает специфику событий на ?Востоке? без чувства превосходства.

Примечания

1. О дискуссии см.: Wohin steuert die Osteuropaforschung? Eine Diskussion. Hg. von Stefan Creuzberger u. a. Koeln 2000. По этому кругу проблем регулярно появляются статьи в ?Berliner Osteuropa Info?. Терминологии касаются также новее справочные издания. См.: Studienhandbuch Oestliches Europa. Bd. 1. Geschichte Ostmittel- und Suedosteuropas. Hg. von Harald Roth. Koeln usw. 1999, Bd. 2. Geschichte des Russischen Reiches und der Sowjetunion. Hg. von Thomas M. Bohn und Dietmar Neutatz. Koeln usw. 2002; Suedosteuropa. Gesellschaft, Politik, Wirtschaft, Kultur. Ein Handbuch. Hg. von Magarditsch Hatschikjan und Stefan Troebst. Muenchen 1999; Karl Kaser: Suedosteuropaeische Geschichte und Geschichtswissenschaft. 2. Aufl. Wien usw. 2002. Grundlegend: Klaus Zernack: Osteuropa. Eine Einfuehrung in seine Geschichte. Muenchen 1977; Dittmar Dahlmann: Osteuropaeische Geschichte. In: Geschichtswissenschaften. Eine Einfuehrung. Hg. von Christoph Cornelissen. Frankfurt a. M. 2000, S. 206-220; Andreas Kappeler: Osteuropaeische Geschichte. In: Aufriss der Historischen Wissenschaften. Hg. von Michael Maurer. Bd. 2. Raeume. Stuttgart 2001, S. 198-265.
2. Joerg Baberowski стремится популяризовать свои провокационные аргументы и в Швейцарии. См.: Das Ende Osteuropas und das Fach Osteuropaeische Geschichte. In: Neue Zuercher Zeitung Nr. 265, 13./14.11.1999. Там же: Stefan Creuzberger, Jutta Unser: Die Osteuropaforschung als Instrument der Politik im kalten Krieg. Zwischen ideologischer Motivation und wissenschaftlichem Erkenntnisinteresse. В редакционной статье делается вывод о том, что ?изучение Восточной Европы постепенно теряет свой предмет?. Ставится вопрос о том, ?оправдано ли рассмотрение Восточной Европы в рамках отдельной дисциплины?. Об этом см. также: Carsten Goehrke, Heiko Haumann: Ist Osteuropa-Wissenschaft noch noetig? In: Die Weltwoche Nr. 21, 25.5.2000. Отдельные тезисы той статьи воспроизведены здесь. ?Neue Zuercher Zeitung? не была готова опубликовать нашу статью, аргументируя это отсутствием необходимости в столь специфической дискуссии. Насколько сам Baberowski зависим от западно-европейских категорий, видно, например, в его рассуждениях о ?Западе? в целом, в выборе ?западного? понимания ?современности? в качестве масштаба и в сосредоточении внимания почти исключительно на России и Советском Союзе, хотя речь идет о Восточной Европе. Еще нагляднее эта его позиция в представлении, высказанном еще в диссертации и эссе, что ?сельская культура насилия и конфликта? противостояла ?духу европейской цивилизации?, что она была во время индустриализации перенесена в города и победила в революции 1917 г.: ?Погром символизирует суть русского пути в революцию? (См.: Die Entdeckung des Unbekannten. Russland und das Ende Osteuropas. In: ders. u. a.: Geschichte ist immer Gegenwart. Vier Thesen zur Zeitgeschichte. Stuttgart, Muenchen 2001, S. 9-42, Zitate S. 23/24, 20, 25). Вопреки его собственному намерению, в центре внимания стоит не человек в его среде, воззрения и механизмы взаимодействие с государственной деятельностью, а все тот же взгляд ?сверху?.
3. В отношении термина ?Европа? это подчеркивает Georg Kreis. См.: Europa und seine Grenzen. Bern 2003. Kurzfassung ders.: Wo liegt Europa? In: Basler Magazin (Beilage zur Basler Zeitung) Nr. 25, 21.6.2003, S. 8-9. мы признательны Герггу Крайсу за многочисленные полезные дискуссии. См. сноску 19. Также см.: Frithjof Benjamin Schenk: Mental Maps. Die Konstruktion von geographischen Raeumen in Europa seit der Aufklaerung. In: Geschichte und Gesellschaft 28 (2002) S. 493-514.
4. См.: Hans Lemberg: Zur Entstehung des Osteuropabegriffes im 19. Jahrhundert: Vom ?Norden? zum ?Osten? Europas. In: Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas 33 (1985) S. 48-91; Egbert Jahn: Wo befindet sich Osteuropa? In: Osteuropa 40 (1990) S. 418-440; Larry Wolff: Inventing Eastern Europe. The Map of Civilization on the Mind of the Enlightenment. Stanford/Cal. 1994.
5. Это часто связывают с формами господства. сравнил это с излюбленным отнесением старых сословных свобод к альпийской местности, а феодализма ? к равнине. См.: Jon Mathieu: Geschichte der Alpen 1500-1900. Umwelt, Entwicklung, Gesellschaft. Wien usw. 1998, S. 195. Vgl. Philipp Ther: Niemand will im Osten sein. Barbarisch, rueckstaendig und despotisch: Die Erfindung Osteuropas von der Aufklaerung bis heute. In: Sueddeutsche Zeitung, 2./3.12.2000 (SZ am Wochenende).
6. Guenther Stoekl: Osteuropa ? Geschichte und Politik. Opladen 1979, S. 16.
7. Friedrich Kuebart: Zur Entwicklung der Osteuropaforschung in Deutschland bis 1945. In: Osteuropa 30 (1980) S. 657-672; Geschichte Osteuropas. Zur Entwicklung einer historischen Disziplin in Deutschland, OEsterreich und der Schweiz 1945-1990. Hg. von Erwin Oberlaender. Stuttgart 1992; Andreas Kappeler: Das Universitaetsfach Osteuropaeische Geschichte nach dem Zusammenbruch des ?Ostblocks?. In: OEsterreichische Osthefte 40 (1998) S. 487-500; ders.: Die Ukraine in der deutschsprachigen Historiographie. Ebd. 42 (2000) S. 161-178; Helmut Altrichter: Wissenschaft in politischem Auftrag? Die Einrichtung des Lehrstuhls fuer Osteuropaeische Geschichte. In: Geschichtswissenschaft in Erlangen. Hg. von Helmut Neuhaus. Erlangen, Jena 2000, S. 289-314. Связь истории предмета с политикой стала также темой конференции ?100 лет восточно-европейской истории. Прошлое, настоящее, будущее?, прошедшей 5 ? 6 июля 2000 г. в Берлине.
8. См.: Richard Faber: Abendland. Ein politischer Kampfbegriff. Berlin, Wien 2002. Нужно учитывать, что исследование Запада (?Westforschung?), как и исследование Востока (?Ostforschung?), длительное время зависело от таких категорий как ?народ? и ?пространство?. См.: Griff nach dem Westen. Die ?Westforschung? der voelkisch-nationalen Wissenschaften zum nordwesteuropaeischen Raum (1919-1960). Hg. von Burkhard Dietz, Helmut Gabel und Ulrich Tiedau. 2 Bde. Muenster 2003. Об ?Остфоршунг? см.: Rudolf Jaworski, Hans-Christian Petersen: Biographische Aspekte der ?Ostforschung?. Ueberlegungen zu Forschungsstand und Methodik. In: BIOS 15 (2002) S. 47-62.
9. См.: Jeffrey N. Wasserstrom: Eurocentrism and Its Discontents. In: Perspectives (January 2001) S. 22-27 (Hinweis von Valentin Groebner).
10. Передовая статья R. M. В ?Новой Цюрихской газете? от 28-29 марта1998 г. не является исключением. В ней говорится, что Россия становится более западной, однако страна ?со старыми самодержавными корнями? имеет ?мало демократического опыта?. Тем не менее, ее современное развитие следует оценить положительно: ?Россия никогда не станет западной страной в полном смысле слова. (?) Но еще никогда в своей тысячелетней истории Россия не приближалась так близка к западным образцам мысли и действия, как в последней стадии своего развития?.
11. См., напр.: Hans-Ulrich Wehler (etwa Interviews und Gespraeche in: die tageszeitung, 10.9.2002, Neue Zuercher Zeitung am Sonntag, 3.11.2002) oder Heinrich August Winkler: Ehehindernisse. Gegen einen EU-Beitritt der Tuerkei. In: Sueddeutsche Zeitung, 23./24.11.2002. Dazu mein Artikel: Die Tuerkei gehoert zu Europa: Der Umgang mit Geschichte. In: Basler Zeitung, 17.12.2002. См. также: Almut Hoefert: Ist das Boese schmutzig? Das Osmanische Reich in den Augen europaeischer Reisender des 15. und 16. Jahrhunderts. In: Historische Anthropologie 11 (2003) S. 176-192.
12. См., напр.: Anatoly Khazanov: Russischer Nationalismus heute ? zwischen Osten und Westen. In: Transit 12 (2001) H. 21, S. 90-109; Stefan Wiederkehr: Der Eurasismus als Erbe N. Ja. Danilevskijs? Bemerkungen zu einem Topos der Forschung. In: Studies in East European Thought 52 (2000) S. 119-150; Hildegard Kochanek: Die russisch-nationale Rechte von 1968 bis zum Ende der Sowjetunion. Eine Diskursanalyse. Stuttgart 1999; Christiane Uhlig: Nationale Identitaetskonstruktionen fuer ein postsowjetisches Russland. In: Osteuropa 47 (1997) S. 1191-1206
13. См.: Rudolf Jaworski: Die aktuelle Mitteleuropadiskussion in historischer Perspektive. In: Historische Zeitschrift 247 (1988) S. 529-550;Juergen Elvert: Mitteleuropa! Deutsche Plaene zur europaeischen Neuordnung (1918-1945). Stuttgart 1999; Peter Theiner: Mitteleuropa ? historisch. In: Deutsche und Tschechen. Geschichte ? Kultur ? Politik. Hg. von Walter Koschmal u. a. Muenchen 2001, S. 133-145. См. также: Moritz Csáky: Pluralitaet. Bemerkungen zum ?dichten System? der zentraleuropaeischen Region. In: Neohelicon 23 (1996) H. 1, S. 9-30 (см. также другие работы этого автора).
114. В качестве примеров дискуссии о термине см.: Rudolf Jaworski: Ostmitteleuropa. Zur Tauglichkeit und Akzeptanz eines historischen Hilfsbegriffs. In: Westmitteleuropa ? Ostmitteleuropa. Vergleiche und Beziehungen. Festschrift fuer Ferdinand Seibt. Hg. von Winfried Eberhard u. a. Muenchen 1992, S. 37-45; Robin Okey: Central Europe / Eastern Europe. Behind the Definitions. In: Past & Present 137 (1992) S. 102-133; Geschichte und Kultur Ostmitteleuropas in vergleichender Absicht. Hg. von Frank Hadler. Leipzig 1998 (= Comparativ 8 [1998] H. 5); Egbert Jahn: ?Ostmitteleuropa? ? Neue Definitionen und historische Traditionen. In: Tel Aviver Jahrbuch fuer deutsche Geschichte 28 (1999) S. 93-116; Juergen Kocka: Das oestliche Mitteleuropa als Herausforderung fuer eine vergleichende Geschichte Europas. In: Zeitschrift fuer Ostmitteleuropaforschung 49 (2000) S. 159-174; Ralph Schattkowsky: Forschungsgeschichtliche Aspekte der Regionalitaet und des Begriffs der historischen Landschaft unter besonderer Beruecksichtigung Ostmitteleuropas. In: Studien zur ostelbischen Gesellschaftsgeschichte Band 1. Hg. von Ernst Muench und Ralph Schattkowsky. Festschrift fuer Gerhard Heitz zum 75. Geburtstag. Rostock 2000, S. 81-93;Piotr S. Wandycz: Polnische Geschichtsschreibung im Exil. In: Comparativ 11 (2001) S. 128-137 (в статье показан политический контекст эволюции понятия от ?Восточной Европы? к ?Восточно-Центральной Европе?); Stefan Troebst: ?Intermarium? und ?Vermaehlung mit dem Meer?: Kognitive Karten und Geschichtspolitik in Ostmitteleuropa. In: Geschichte und Gesellschaft 28 (2002) S. 435-469.
15. См. также: Maria Todorova: Die Erfindung des Balkans. Darmstadt 1999 (zuerst New York 1997); dies.: Der Balkan als Analysekategorie: Grenzen, Raum, Zeit. In: Geschichte und Gesellschaft 28 (2002) S. 470-492; Holm Sundhaussen: Europa balcanica. Der Balkan als historischer Raum Europas. Ebd. 25 (1999) S. S. 626-653; ders.: Der Balkan. Ein Plaedoyer fuer Differenz. Ebd. 29 (2003) S. 608-624. Fuer eine eigenstaendige Geschichtsregion "Levante" plaediert Desanka Schwara: Rediscovering the Levant: A Heterogeneous Structure as a Homogeneous Historical Region. In: European Review of History / Revue européenne d_histoire 10 (2003) S. 233-251.
16. Stefan Troebst: Nordosteuropa. Begriff ? Traditionen ? Strukturen. In: Kommune (1997) 5, S. 36-42.
17. Vgl. Benedikt Vogel: Weshalb die Osteuropaeer eigentlich Westler sind. In: Basler Zeitung, 3.9.2003. Исследователи из Национального географического института в Париже зафиксировали в качестве центра Европы место севернее Вильнюса.
18. Vgl. Fikret Adanir u. a.: Traditionen und Perspektiven vergleichender Forschung ueber die historischen Regionen Osteuropas. In: Berliner Jahrbuch fuer osteuropaeische Geschichte (1996) S. 11-43.
19. Vgl. Carsten Goehrke: Die geographischen Gegebenheiten Russlands in ihrem historischen Beziehungsgeflecht. In: Handbuch der Geschichte Russlands. Band 1,1. Hg. von Manfred Hellmann. Stuttgart 1981, S. 16-19.
20. Roger Peterson u. a.: Die Voegel Europas. Ein Taschenbuch fuer Ornithologen und Naturfreunde ueber alle in Europa lebenden Voegel. 2. Aufl. Hamburg, Berlin 1956, S. 246.
21. Thomas Schuermann: Nachzehrglauben in Mitteleuropa. Marburg 1990, S. 123.
22. Reinhard Johler показывает, что это ? проблема не только восточно-европейской истории. См.: Reinhard Johler: Eine ?Ost/West?-Ethnographie. Volkskundliche Perspektiven auf Europa. In: Schweizerisches Archiv fuer Volkskunde 96 (2000) S. 187-200. Vgl. auch Gerd Meyer: Perspektiven politikwissenschaftlicher Osteuropaforschung. Einige Anmerkungen. In: Osteuropa 50 (2000) S. 926-936.
23. См.: Georg Kreis: Europa. Die historische Tiefe der Stereotypen zeigt Andreas Guski: Westeuropa ? Osteuropa. Aspekte einer problematischen Nachbarschaft. Basel 1998 (= Basler Schriften zur europaeischen Integration 36). Такой взгляд связан также и с тем, что само понятие ?Европа? также является конструкцией и идентичность Европы должна определяться вновь и вновь, в том числе с помощью отмежевания от ?другого. См.: Herausforderung Europa. Wege zu einer europaeischen Identitaet. Hg. von Mariano Delgado und Matthias Lutz-Bachmann. Muenchen 1995; Europe and the Other and Europa as the Other. Hg. von Bo Strath. 2. Aufl. Bruxelles usw. 2001; Unaufhebbare Pluralitaet der Kulturen? Zur Dekonstruktion und Konstruktion des mittelalterlichen Europa. Hg. von Michael Borgolte unter Mitarbeit von Claudia Modellmog. Muenchen 2001 (там же см.: Frank Kaempfer: Ueber den Anteil Osteuropas an der Geschichte des Mittelalters, S. 49-59); Wolfgang Reinhard: Was ist europaeische politische Kultur? Versuch zur Begruendung einer politischen Historischen Anthropologie. In: Geschichte und Gesellschaft 27 (2001) S. 593-616. Насколько сильно исторический опыт влияет на поиск идентичности, ясно показывают различные оценки иракской войны 2003 г. в Западной и Восточной Европе. Так, бывшие диссиденты поддержали военные действия против диктатуры. Не случайно иракская война, ознаменовавшая новый мировой порядок, вновь оживила дебаты о европейской идентичности. См.: Jacques Derrida, Juergen Habermas: Unsere Erneuerung. Nach dem Krieg: Die Wiedergeburt Europas. In: Frankfurter Allgemeine Zeitung, 31.5.2003. Эссе было в тот же день поддержано на страницах солидных газет многими европейскими интеллектуалами. Однако в следующие недели оно встретило решительные возражения. Благотворный скептицизм относительно конструирования новой коллективной идентичности, подкрепленный тем доводом, что конечной ответственной инстанцией должен оставаться отдельный человек со своим индивидуальным сознанием, выразил Georg Kreis. См.: Georg Kreis: Gibt es sie, diese besondere europaeische Sensibilitaet? Westen gegen Westen? Ein Nachwort zur von dem Philosophen Juergen Habermas angedachten Europa-Debatte. In: Basler Zeitung, 19.6.2003, S. 37/39.
24. Cм., напр., статьи в: Transit 12 (2001) H. 21. Такие публикации, как ?Kafka. Zeitschrift fuer Mitteleuropa? также постоянно заняты различными аспектами этой темы.
25. На это специально указал Holm Sundhaussen. См.: Die Urspruenge der osteuropaeischen Produktionsweise in der Fruehen Neuzeit. In: Die Fruehe Neuzeit in der Geschichtswissenschaft. Forschungstendenzen und Forschungsertraege. Hg. von Nada Boskovska Leimgruber. Paderborn usw. 1997, S. 145-162.
26. Nada Boskovska Leimgruber: ?Ein Nobel volck anzusehen.? Die Moskoviterinnen im 17. Jahrhundert. In: Die Fruehe Neuzeit, S. 179-199; dies.: Die russische Frau im 17. Jahrhundert. Koeln usw. 1998. Vgl. Anm. 38.
27. См.: Andreas Kappeler: Die Bedeutung der Geschichte Osteuropas fuer ein gesamteuropaeisches Geschichtsverstaendnis. In: Annaeherungen an eine europaeische Geschichtsschreibung. Hg. von Gerald Stourzh u. a. Wien 2002, S. 43-55. Christoph Schmidt: Zur Kritik historischer Relevanz. Am Beispiel der Geschichte Osteuropas. In: Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas 48 (2000) S. 552-568.
28. См.: Manfred Hildermeier: Das Privileg der Rueckstaendigkeit. Anmerkungen zum Wandel einer Interpretationsfigur der neueren russischen Geschichte. In: Historische Zeitschrift 244 (1987) S. 557-603; Michael G. Mueller: Die Historisierung des buergerlichen Projekts ? Europa, Osteuropa und die Kategorie der Rueckstaendigkeit. In: Tel Aviver Jahrbuch fuer deutsche Geschichte 29 (2000) S. 163-170.
29. Информации ? на сайте www.stub.unibe.ch, а также по адресу: sob@stub.unibe.ch
30. После того как Базельский университетский совет в январе 2004 г. объявил о намерении закрыть Славянский семинар и упразднить специальности ?славистика? и ?русистика?, со стороны университета, базельской общественности, а также многочисленных швейцарских и зарубежных деятелей и организаций поднялась такая волна протеста, что от этого намерения пришлось отказаться.
31. См. статьи Juergen Osterhammel, Susanne-Sophia Spiliotis и Albert Wirz о транснациональной истории общества и о концепции транстерриториальности: Geschichte und Gesellschaft 27 (2001) S. 464-498.
32. Transformation und historisches Erbe in den Staaten des europaeischen Ostens. Hg. von Carsten Goehrke und Seraina Gilly. Bern usw. 2000.
33. См.: Heiko Haumann: Geschichte der Ostjuden. 5. Aufl. Muenchen 1999, sowie die Baende in der von dems. hg. Reihe ?Lebenswelten osteuropaeischer Juden? (Boehlau Verlag Koeln, seit 1996, вышло 7 томов). Удивительно узкий взгляд немецкой дискуссии о Восточной Европы отразился в отсутствии каких-либо упоминаний об истории восточно-европейских евреев.
34. По поводу него можно обратиться к Julia Richers (Historisches Seminar ? Osteuropaeische Gegschichte ?, Hirschgaesslein 21, 4051 Basel) и Daniel Ursprung (Historisches Seminar ? Osteuropaeische Geschichte ?, Karl Schmid-Str. 4, 8006 Zuerich).
35. Karin Huser Bugmann: Schtetl an der Sihl. Einwanderung, Leben und Alltag der Ostjuden in Zuerich 1880-1939. Zuerich 1998; Patrick Kury, "Man akzeptierte uns nicht, man tolerierte uns!" Ostjudenmigration nach Basel 1890-1930. Basel 1998.
36. См. издаваемую Carsten Goehrke серию ?Beitraege zur Geschichte der Russlandschweizer? (Verlag Hans Rohr Zuerich, издается с 1985 г., вышло 8 томов), а также тематический выпуск в Schweizerische Zeitschrift fuer Geschichte 48 (1998) Nr. 3. К этому имеет отношение и издаваемая им же серия ?Die Schweiz und der Osten Europas? (Verlag Hans Rohr Zuerich, издается с 1987, вышло 10 томов).
37. См., напр.: ?Der letzte Ritter und erste Buerger im Osten Europas.? Kosciuszko, das aufstaendische Reformpolen und die Verbundenheit zwischen Polen und der Schweiz. Hg. von Heiko Haumann und Jerzy Skowronek unter Mitarbeit von Thomas Held und Catherine Schott. Basel, Frankfurt a. M. 1996 (2. Aufl. Basel 2000); Marek Andrzejewski: Schweizer in Polen. Spuren der Geschichte eines Brueckenschlages. Basel 2002.
38. Наряду с многочисленными исследованиями по истории Юго-Восточной Европы, которые здесь не приводятся, проблема миграции изучалась во многих дипломных работах. При этом поддерживаются и внеуниверситетские проекты. См: Dejan Mikic, Erika Sommer: ?Als Serbe warst du ploetzlich nichts mehr wert.? Serben und Serbinnen in der Schweiz. Zuerich 2003.
39. Из этого интереса родился, например, проект, руководимый Петером Брангом и Карстеном Герке, исследовавший славянско-швейцарские взаимосвязи (4 тома вышли в 1991-1998 гг. в издательстве Verlag Helbing & Lichtenhahn bzw. Schwabe, Basel).
40. Интересно, что привлекательность обучения восточно-европейской истории в ?немецкой? дискуссии вообще не играла какой-либо роли.
41. Учебное мероприятие или исследовательский проект по западно-европейской истории точно так же соединяет общее и особенное. Тот, кто конструирует противоположность ?всеобщей? и восточно-европейской истории ? как это часто случается ? сам исходит из западно-европейского образа истории. Ebenso ist eine Lehrveranstaltung oder ein Forschungsprojekt zu einem Thema der westeuropaeischen Geschichte zugleich besonders und allgemein.
42. См., напр.: Carsten Goehrke: Zum Problem des Regionalismus in der russischen Geschichte. In: Forschungen zur osteuropaeischen Geschichte 25 (1978) S. 75-107; ders.: Die Anfaenge des mittelalterlichen Staedtewesens in eurasischer Perspektive. In: Saeculum 31 (1980) S. 194-239; Roman Buehler, Heidi Gander-Wolf, Carsten Goehrke u. a.: Schweizer im Zarenreich. Zur Geschichte der Auswanderung nach Russland. Zuerich 1985; Carsten Goehrke: Die Witwe im alten Russland. In: Forschungen zur osteuropaeischen Geschichte 38 (1986) S.64-96; ders.: Tausend Jahre unterwegs. Zur Rolle der Frau in der russischen Geschichte. In: Schweizerische Akademiker- und Studentenzeitung SSZ 11. Jhg., Nr. 74 (Januar 1980) S. 1 und 3, Nr. 75 (Februar 1980) S. 7-8.
43. См., напр.: Vom Hotzenwald bis Wyhl. Demokratische Traditionen in Baden. Hg. von Heiko Haumann. Koeln 1977; Arbeiteralltag in Stadt und Land. Neue Wege der Geschichtsschreibung. Hg. von Heiko Haumann. Berlin 1982; Heiko Haumann: Materialien zu einer vergleichenden Regionalgeschichte (zusammen mit Monika Glettler). In: Zentrale Staedte und ihr Umland. Wechselwirkungen waehrend der Industrialisierungsperiode in Mitteleuropa. Hg. von Monika Glettler, Heiko Haumann und Gottfried Schramm. St. Katharinen 1985, S. 1-14; ders.: Rueckzug in die Idylle oder ein neuer Zugang zur Geschichte? Probleme und Moeglichkeiten der Regionalgeschichte. In: Alemannisches Jahrbuch 1984/86 (1988) S. 7-21; Max Faulhaber: ?Aufgegeben haben wir nie...?. Erinnerungen aus einem Leben in der Arbeiterbewegung. Hg. von Peter Faeßler, Heiko Haumann, Thomas Held, Hermann Schmid und Edgar Wolfrum. Marburg 1988; ders.: Konfliktlagen und Konflikte zwischen Stadt und Land. Ein Vergleich von vier Regionen im oestlichen Europa (1850 bis 1914). In: Soziale Raeume in der Urbanisierung. Studien zur Geschichte Muenchens im Vergleich 1850 bis 1933. Hg. von Wolfgang Hardtwig und Klaus Tenfelde. Muenchen 1990, S. 17-35; ders.: ?Ich habe gedacht, dass die Arbeiter in den Staedten besser leben.? Arbeiter baeuerlicher Herkunft in der Industrialisierung des Zarenreiches und der fruehen Sowjetunion. In: Schweizerische Zeitschrift fuer Geschichte 43 (1993) S. 42-60. Der Ansatz wird weiter entwickelt, vgl.ders.: Lebensweltlich orientierte Geschichtsschreibung in den Juedischen Studien: Das Basler Beispiel. In: Juedische Studien in Theorie und Praxis. Hg. von Klaus Hoedl. Innsbruck 2003 (в печати).
44. См.: 25 Jahre Osteuropa-Abteilung des Historischen Seminars der Universitaet Zuerich 1971-1996. Verantwortl. Red. von Carsten Goehrke. Zuerich 1996; Der Fachbereich Osteuropa am Historischen Seminar der Universitaet Zuerich 1996-2002. Hg. von Carsten Goehrke. Zuerich 2002.
45. Инициативе предшествовал двухсеместровый совместный со славистами коллоквиум 1996 ? 1997 г. в Цюрихе и совместный коллоквиум 1998 г. Более подробную информацию можно получить на Интернет-сайте http://www.hist.net/projekte/big-o/index.html. См. также: Eva Hausbacher: Gender Studies in der Osteuropaforschung. In: Oesterreichische Osthefte 42 (2001) S. 555-559; Claudia Kraft: Wo steht die Frauen- und Geschlechtergeschichte in der Osteuropaforschung? In: Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas 50 (2002) S. 102-107; Natali Stegmann: Die osteuropaeische Frau im Korsett westlicher Denkmuster. Zum Verhaeltnis von Osteuropaeischer Geschichte und Geschlechtergeschichte. In: Osteuropa 52 (2002) S. 932-944; Susanne Ramm-Weber: Osteuropaeische Selbstzeugnisse als Quelle. Methodische Ueberlegungen vom Umgang mit Ego-Dokumenten aus kulturwissenschaftlicher Perspektive. Tagung der Basler Initiative fuer Gender Studies in der Osteuropaforschung vom 20. bis 21. Februar 2003. In: Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas 52 (2004) S. 149-152.